Радищев - [71]

В одной из своих поэм — в «Песни исторической», написанной в последний год жизни, Радищев, повествуя о мрачном царствовании римского тирана Тиверия, прямо говорит, что смерть лютого тирана не спасает народ от бедствий.

Коль мучительство нагнуло

Во ярем высоку выю,

То что нужды, кто им правит:

Вождь падет, лицо сменится,

Но ярем, ярем пребудет.

И, как будто бы в насмешку

Роду смертных, тиран новый

Будет благ и будет кроток;

Но надолго ль, — на мгновенье,

А потом он, усугубля

Ярость лютости и злобы,

Он изрыгнет ад всем в души.

Некоторые из современных исследователей не без основания считают, что в образе Тиверия Радищевым изображен Павел I, а в образе «нового тирана» — «благой» и «кроткий» молодой царь.

Радищев дожил до седых волос, «о юношеский «заквас» все еще не был «утушен» испытаниями и тяготами, выпавшими на его долю. Он так жаждал общественной деятельности, направленной на пользу и благо народа, так хотел верить в возможность этой деятельности!

Давно не видели Радищева таким веселым, счастливым. Он поражал всех «молодостью своих седин».

В августе 1801 года его мечты о работе сбылись. Он был назначен членом Комиссии по составлению законов. Он был рад этому своему назначению. Ему казалось, что все, что он перенес и выстрадал, теперь вознаграждено. По заслугам оценены правота его убеждений и чистота совести. Какая благородная задача — исправлять законы, составлять новые на основе правды и справедливости!..

По всей вероятности, привлечение Радищева к активной деятельности произошло не без участия Воронцова, также призванного молодым царем к участию в «преобразовательной» государственной работе.

Радищев вступил «в присутствие» 13 августа. Он побывал в Москве на коронации и, вернувшись оттуда, целиком погрузился в работу комиссии.

В своем увлечении Радищев, быть может, сначала и не придал значения тому, что председателем комиссии, то-есть руководителем всей законодательной работы, был назначен чиновник-крепостник П. В. Завадовский, старый делец екатерининских времен, ее бывший фаворит, сделавшийся благодаря благосклонности императрицы в два года миллионером. Про его назначение иронически говорили, что царь «особенно надеялся на помощь графа Петра Завадовского, леность которого и любовь к вину были известны всем и каждому».

Не замечал вначале Радищев в должной мере и того, что в работе комиссии за громкими фразами скрывались не только старые бюрократические навыки и обычаи казенных канцелярий, но и классовый подход к решению всех вопросов. Работа умышленно тормозилась. Члены комиссии, важные сановные старички, искушенные в канцелярских делах, подолгу заседали, совещались, работали не спеша. Составлялись и изменялись планы, делались выписки из законов. Исписывались кипы бумаги, шелестели страницы толстых томов. Медленно, со скрипом работала канцелярская машина.

Один Радищев относился к своей работе вдохновенно и восторженно. Мысли о вольности и справедливости руководили им и теперь, как и всю его жизнь.

Странно, одиноко звучали его слова о законности, справедливости, свободе и равенстве людей в казенной, враждебной ему тишине законодательной комиссии.

Один из сослуживцев Радищева, Николай Степанович Ильинский, рассказывает в своих «Запискам», что Радищев был «мыслей вольных и на все взирал с критикой».

«Когда мы рассматривали сенатские дела и писали заключения, соглашаясь с законами, он, при каждом заключении, не соглашаясь с нами, прилагал свое мнение, основанное единственно на свободомыслии…

Ему казалось все недостаточным внимания, все обряды, обычаи, нравы, постановления глупыми и отягчающими народ. Конечно, судьбы божии для нас неисповедимы, много можно найти несправедливого, много излишнего, много тягостного, но если сам творец все сие терпит и попускает, то каким образом нам, слабым смертным, принимать на себя его суды и как бы вместо его действовать своими ничтожными силами к исправлению того, что нам не нравится?..»

Так смиренно рассуждал член законодательной комиссии Н. С. Ильинский. Типичное высказывание «благонамеренного» чинуши! Как безмерно далеко все это от жизненного правила Радищева — не смиряться и не терпеть, а бороться всеми силами с неправдой и злом, угнетающими народ!

Разбиралось, к примеру, дело о вознаграждении помещика Трухачева за крепостную крестьян ку, неумышленно убитую крестьянином другого помещика.

Сановные старички, завзятые крепостники, неторопливо обсуждали вопрос о том, сколько надлежит получить помещику, если кто-нибудь убьет его крестьянина. Одни говорили, что довольно и 100 рублей, другие называли сумму в 500 рублей.

Радищев же высказал по этому поводу мнение, которое удивило всех неслыханной дерзостью. Он сказал, что дело не в том, сколько надо заплатить за убийство, а в том, что «цена крови человеческой не может определена быть деньгами…» Это был голос народа, голос, обращенный к классовым врагам народа.

Сановные старички возмущенно пожимали плечами, прислушиваясь к дерзким и «безрассудным» речам своего беспокойного коллеги, втихомолку посмеивались над ним, величали «демократом» и… поручали ему составление бесконечных «записок» и «протоколов».