Радиосигналы с Варты - [89]

— Не усложняй Анатолию и без того нелегкую жизнь. Мы должны доверять ему, а для этого нужно набраться терпения и ждать.

А капитан Невойт тем временем сидел в просторной палатке майора Шарова и, доедая свой бутерброд, думал о том, какие трудности им пришлось испытать в пути.

— Вам, как я посмотрю, тут не так уж плохо, — заметил капитан.

— Такое бывает редко! — Майор усмехнулся и налил горячего чая в две жестяные кружки. — В одну из последних ночей Яник обнаружил поблизости молочную ферму, где нас могут принять как гостей.

— Однако нас он принял как самых последних нищих. Сам расселся как хозяин и смотрит на нас сверху вниз, словно мы бродячие цыгане. Почему он приказал разместить наших немецких друзей отдельно ото всех? Что он, собственно, за человек?

— В целом он вполне порядочный парень, — сказал Шаров. — Правда, он не коммунист, но честен и вполне надежен. Смотрите не напоритесь на его мины. Само собой разумеется, он расставил их не против вас. В самые важные события, которые здесь происходят, я тебя посвящу. Если желаешь, можешь помыться, а я пока переоденусь. В форму я облачился только для встречи с вами, чтобы, чего доброго, не случилось какого недоразумения.

Невойт охотно воспользовался предложением майора. Только теперь он почувствовал себя так, словно после длительного путешествия по чужой земле наконец-то снова оказался дома. Невойту нравилась простота и в то же время неназойливость Шарова. Своим спокойствием и невозмутимостью майор напоминал Невойту Куприянова, которого капитану так не хватало сейчас.

Как только один из партизан принес горячей воды, Невойт начал бриться. А Шаров неторопливо рассказывал обо всем, что ему пришлось пережить после приземления в тылу врага, как с помощью Яника удалось организовать запасные базы и опорные пункты на будущее. После этого объяснения очень многое, что до сих пор казалось капитану неясным и непонятным, сразу же прояснилось. Он начал понимать, что здесь, далеко за линией фронта, многое зависит от того, как люди сумеют приспособиться к местным условиям. От этого будет зависеть и выполнение задания, которое они получили.

Особенно подробно Шаров объяснил капитану особые условия, сложившиеся в польской Армии Крайовой. Не забыл майор сказать и о той опасности, которая может подстерегать немецких патриотов в связи с появлением замаскированного предателя, который действовал в группе Яника. Кто был им, Яник не сказал майору и по сей день.

— С одной стороны, обстановка для наших немецких патриотов складывается довольно хорошо, — продолжал майор, — но с другой — они должны были предполагать, что разыскивать их и охотиться за ними будут хитрые и умные люди.

— Об этом мы уже немало думали. По-видимому, гестапо знало о вашей высадке еще до ее совершения. Когда мы перешли границу, я был уверен, что противник хотя бы на какое-то время потерял наши следы, но появление этого предателя все изменило к худшему.

Невойт порылся в своем узелке с чистым бельем, но не сразу нашел то, что искал.

— Возьми мою чистую рубашку, — предложил ему майор, — а все свои грязные вещички сложи вместе. Жена Вилька постирает их. — Шаров снял с себя военное обмундирование. Раздевался он медленно: под нижним бельем просматривались бинты. — Наша обязанность, — продолжал Шаров начатый разговор, — заключается в том, чтобы уберечь немецких антифашистов от предателей и изменников. При солдатах Армии Крайовой немецкие товарищи ни в коем случае не должны выступать как коммунисты. И пусть не называют друг друга товарищами. Кроме того, что они посланы сюда Национальным комитетом, пусть ничего не говорят. Об этом я уже предупредил Яника. Разумеется, и сам он, и кое-кто из его людей хотели бы поговорить с вами.

«Нужно будет немедленно предостеречь Андре и его людей, — подумал Невойт. — Они, конечно, удивлены оказанным им здесь приемом. Лучше всего позвать Эрнста, он, пожалуй, быстрее других разберется в обстановке, да и объяснять ему долго ничего не нужно. А уж потом пусть антифашисты сами все между собой обсудят». Натянув куртку, Невойт налил себе еще чая в кружку. Неожиданно его охватил приступ слабости, но он быстро взял себя в руки. Необычная обстановка заставляла его крепко задуматься.

Майор Шаров сел напротив него. Достав свой кисет, он положил его на стол.

— Ты чего замолчал? Или мои предостережения напугали тебя? — поинтересовался майор.

— Как бы не так! К неожиданностям я уже привык. Однако прежде чем что-то предпринять, я привык все как следует обдумывать и уточнять долю собственной ответственности. Короче говоря, как обстоит дело с нами обоими?

Майор Шаров сразу понял, что имел в виду Невойт, но все же долго не отвечал на заданный ему вопрос. Если бы речь шла только о нем, он, майор, сегодня же разрешил бы Невойту вернуться обратно, а сам остался бы здесь. До войны Шаров в течение многих лет работал в органах безопасности и потому привык не бояться ни опасностей, ни трудностей. Он мог сражаться против фашизма за освобождение своей родины в любом качестве и в любом месте. Здесь же речь шла не о нем одном. В его теперешнем положении он был для собственного отряда неполноценным командиром. А тут ко всему в его распоряжение попали еще эти немецкие антифашисты, которых он должен сопровождать в их передвижении дальше на запад независимо от того, как будут развиваться события на фронте и в тылу.