Радиосигналы с Варты - [130]

Опорожнив вторую бутылку, доктор распустил язык и начал говорить о том, что, мол, Гитлер преступник, что войну он давно проиграл, что всех его сторонников повесят, и так далее. Мельник из-за осторожности ему даже не поддакивал, боясь попасть в неприятное положение. Затем судья рассказал, что у него уже имеется список, составленный им лично, в который занесены около шестидесяти нацистов, и он сам передаст этот список командованию Советской Армии, как только их части войдут в город. А перед уходом он сорвал с себя этот значок и забросил его в угол.

— Господин доктор скоро снова появится у меня, — заметил мельник перед уходом, — как захочет горло промочить, так и придет, а долго он не выдержит.

Патриоты после ухода мельника обсудили этот случай.

— Фашистский судья срывает с себя золотой партийный значок — это редкий случай, — высказал свое мнение Вилли. — Каждый нацист действует по специальному заданию. Думаю, что он просто решил как следует прощупать мельника.

— А если он один из тех, кого мучает собственная совесть? — спросил Эрнст, разглядывая золотой значок со свастикой. — И среди них могут найтись такие. Возможно, что он просто испугался ответственности и вот теперь пытается хоть как-то отвертеться от наказания. У мельника в доме такие типы разговаривают свободнее, чем в кругу себе подобных, так как находятся, можно сказать, на нейтральной земле. А не можем ли мы в какой-либо степени использовать этого доктора?

— Один из нас должен взглянуть на него с более близкого расстояния, — предложил Фриц. — Встретиться с ним, но своих карт не раскрывать.

Однако Вилли это предложение не понравилось.

— Такую глупость можете делать, только без меня! — воскликнул он и замахал руками, словно защищаясь от чего-то. — Я, например, в лапы к палачу добровольно ни за что не пойду! Возможно, что судья таким образом проверяет не одного мельника. Неужели вы думаете, что гестапо и полиция забыли о нас? Я, например, твердо уверен, что фашисты решили прибегнуть к другой тактике. Мне кажется, что это признание пьяного судьи не что иное, как ловушка, в которую они собираются нас поймать.

Приход Эдварда прервал спор. Мельник прислал сына за значком. Горничная судьи, которую он прислал к мельнику, сказала, что без значка господин доктор не может появиться в суде. На этом инцидент со значком был исчерпан.

Вечером 11 октября Фриц передал в Центр радиограмму следующего содержания:

«Площадка найдена, приготовления закончены. Ожидаем гостей, сообщите время прибытия».

Через четыре часа из Центра передали:

«Ждем вашего подтверждения, сообщите точные координаты».

Едва настало утро, Эрнст направился в Люблинец. Андре уже знал об этом. Ночью он получил указание прибыть в Павонков, и потому встречу с Невойтом ему пришлось перенести на другой день. Андре хотел дождаться капитана, чтобы тот мог лично посмотреть площадку, подготовленную для приема людей и грузов с Большой земли, сам проверил бы установку сигнальных огней и тайник для хранения оружия. Однако Эрнсту Андре ничего не сказал об этом.

Когда же Эрнст снова вернулся в Павонков, то в первую очередь поговорил с Эдвардом, отчитал его за кое-какие упущения, допущенные им в последнее время, после этого попросил его как следует принять Андре и все ему показать. И только потом друзья заговорили о последнем задании, полученном из Центра. До самой окраины села они шли сбоку от шоссе, а когда свернули в лес, выбрали хорошие тропы и сделали на них пометки для парашютистов, которые прилетят с Большой земли.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ОТ СЛУЧАЙНОСТИ К ИЗМЕНЕ

В начале октября 1944 года Советское Верховное Главнокомандование приняло решение на переход войск на отдельных участках фронта к обороне с тем, чтобы сконцентрировать силы для нанесения последующего удара на берлинском направлении. Получив такой приказ, войска закрепились на захваченных позициях.

О готовящемся наступлении советских войск противник чувствовал даже по донесениям, поступавшим из тыловых районов. Из так называемого генерал-губернаторства, а также северо-восточных и восточных районов Верхней Силезии все чаще и чаще приходили донесения о выброске там советских разведчиков. Точка зрения, что они не смогут там закрепиться и действовать, оказалась явно ошибочной. Польские партизаны и немецкие патриоты всячески поддерживали разведчиков, а с их появлением и сами проявляли все большую активность. Число донесений, ежедневно поступавших в отделения гестапо, жандармерии и полиции, росло с каждым днем. Поступали сведения о повреждениях линий связи, стычках и перестрелках с патрулями, нападениях на военные транспорты, разоружениях часовых. В гитлеровских сводках говорилось о появлении все новых и новых «чужих и местных банд».

Город Лобен и его окрестности превратились в один из опорных пунктов такого движения. Одна из важных причин этого была хорошо известна официальным властям округа в Катовице: группа немецких антифашистов, состоявшая всего из пяти человек, которую так старался поймать гауптштурмфюрер СС Фукс, продолжала активно действовать. Антифашисты чувствовали под ногами твердую почву и могли рассчитывать на массу помощников. Их листовки и воззвания с невероятной быстротой появлялись в самых различных населенных пунктах, находящихся довольно далеко друг от друга. Тексты воззваний, предназначенные для немцев, были подписаны Национальным комитетом «Свободная Германия».