Радио наобум. Правда жизни - [14]
—Да, — Попова затушила сигарету в пепельницу, отхлебнула вина и вернулась в гребаный реальный мир, — так вот, работал у нас Рома Ермолаев, работал года два, все было нормально, а потом он женился и по семейным обстоятельствам был вынужден перебраться в Питер. Перебрался и устроился работать к нашим коллегам, на «Бум» то есть. Его довольно быстро поставили на утро, со временем стали приводить всем коллегам в пример, номинировали на премию Попова, но сейчас не об этом, — Даша закурила новую сигарету и перешла к главному, — …. Приехал он как то в отпуск в Москву и зашел к нам на станцию. Разговорились, про Питер, семейную жизнь свою, про станцию, про коллег, ну и про начальство, естественно, то есть Лодочкина…
Петрова вновь сделала паузу, не то что-то вспоминая, не то подбирая нужные слова.
— Ну и что — Лодочкин? — Коля был вынужден задать наводящий вопрос.
— Да ничего! Не понятный он, говорит, какой-то. С одной стороны — вроде бы нормальный, спокойный и рассудительный человек. С другой стороны — зануда, — Дашка опять улыбнулась, — У него в кабинете, например, была прямая связь с эфиром, в частности прямой выход на ди-джейские наушники. Понимаешь, да? Работает ди-джей в эфире, что-то рассказывает или ведет какую-нибудь игру, и внезапно, в «ушах» у него, помимо его самого и слушателя, Лодочкин еще возникает и начинает нудить: «Вася, вот сейчас в слове «одновременно» не правильно поставил ударение! Следи за речью!!!» или «Вася, сегодня у тебя что-то с дикцией, зайди ко мне после смены»! И это во время эфира! Понятно, что слушатели этого не слышат, что это слышит только ди-джей, но это же — шандец, согласись!
— Я бы даже сказал — не просто шандец, а…, — но Коля договаривать не стал: к столу подошла официантка и поставила заказанную им кружку пива.
— Ди-джею, когда он сидит в эфире, вообще никаких замечаний делать нельзя! Это же азы радиовещания! Люди разные, кто-то мимо ушей пропустит, а кто-то будет нервничать: «Ах, блин, я налажал! Ах, как я мог!», и посыпятся действительно лажи — одна за одной! Да чего мне тебе говорить, сам знаешь! — Попова поставила пустой бокал на стол и достала новую сигарету– В общем, сказал он про это Лодочкину, тот вроде бы согласился и больше так не делал….Ну, а так, ничего особенно плохого про него лично я сказать не могу…
Свои соображения относительно профессионализма и порядочности вновь испеченного генерального продюсера Даша оглашать не стала, дабы не устраивать в ди-джейском стане преждевременной паники: жалко было рушить то, над чем она работала более десяти лет…
(1) Атриум — бизнес-центр, расположенный вблизи Курского вокзала (встреча с «регионалами» проходила именно там).
Коля услышанным удовлетворен не был, и с целью дальнейшего сбора информации влез в Интернет, где на одном из радийных сайтов нашел интервью данное объектом год назад.
Корр. — Ваша институтская специальность- преподаватель начальных классов. Вы уже тогда предполагали, что посвятите себя радио?
А.Л. — Конечно, нет! Я всю жизнь мечтал стать рок-звездой. Собирать полные стадионы, выступая в ярких костюмах. Ну, примерно как Филипп Киркоров. Поэтому, как только я поступил в инститкт, то сразу же со своими однокурсниками создал группу и мы стали играть рок-музыку...
Корр. — Как Киркоров?
А.Л. — Нет. Это было скорее похоже на Леонтьева…Короче, о радио я и не думал тогда. Репетировали, записывали песни, а потом….Потом группа распалась …
Корр. — Почему?
А.Л. — Потому что, мы оказались неугодны определенным кругам….
Корр. — Вас арестовали?
А.Л. — Нет, до этого, к счастью, не дошло. Двух наших музыкантов просто отчислили из института…Якобы за неуспеваемость…ну, вы понимаете… однако, я не пал духом и продолжил борьбу с режимом уже как радио-ведущий…
Три месяца я успел поработать ди-джеем на питерском «БУМе». После чего меня назначили программным директором…
Корр. — Извините за нескромность, а на много ли отличается зарплата программного директора и, скажем, самого ведущего ди-джея?
А.Л. — Позвольте мне оставить этот вопрос без ответа. Это коммерческая тайна. Уточню лишь, что я стал программным директором не ради денег, а ради расширения своих творческих границ.
Корр. — Охотно верю и задаю последний вопрос: кто главная фигура на радио?
А. Л. — Я глубоко убежден, главная фигура на радио — ди-джей, именно на нем держится любая станция.
Прочитав интервью два раза подряд, Коля только пожал плечами. Из текста следовала, что у Алексея довольно оригинальное представление о рок-музыке, о методах борьбы с «определенными силами» и более-менее трезвый взгляд на роль и место ди-джея в радио. Вместе с тем, полных ответов на главные вопросы интервью все равно не давало, так что оставалось ждать приезда самого…
… Появился Лодочкин быстро, спустя неделю после Дашиного увольнения, и в целом произвел на ди-джеев впечатление неплохое: спокойный, рассудительный человек, вроде, без понтов. Скромен, опрятен, внешне не глуп. Коле даже Лодочкин несколько импонировал, ведь он был из Санкт-Петербурга, города к которому Николай всегда испытывал теплые чувства. Иногда ему, человеку, напомню, взрослому, неоднократно сталкивавшемуся с самыми убогими сторонами жизни в своей милицейской работе, но не растерявшему при этом способность оценивать, а иногда переоценивать красоту, даже казалось, что в северной столице, в этом благородном и стильном одновременно месте просто не могут жить гадкие люди.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.