Радио «Москвина» - [24]

А когда уходила — не знаю, может, придумала? Она иногда додумывала такие ситуации, чтобы меня утешить, — на лестнице ее догнал Бума.

— Передайте, пожалуйста, Марине… — сказал он и замолчал.

— …Передам, — ответила Люся.

В субботу вечером мы всей семьей пили чай на кухне и слушали передачу о театре Юденича «Скоморох». Вел ее Веня.

— Ваш театр называют театром будущего, — уверенно спрашивал корреспондент. — Правда ли это?

— Разумеется! — браво отвечал главный режиссер.

Звучали они здорово, ничего не скажешь. И смонтировано хорошо. А в конце раздались мелодические переборы гитары, и артист Бума Сандлер запел в неформальной обстановке:

— Мело, мело по всей земле, во все пределы,

Свеча горела на столе, свеча горела…

— Не грусти, — сказала мне Люся. — Знаешь, как это называется?

— ?

— …ОБЫЧНЫЙ РАБОЧИЙ МОМЕНТ!..

Глава 8 «Воспоминание об Альгамбре»

Обычный рабочий момент вверг меня в великое смятение и депрессию. Я решила завязать с журналистикой. Мне хотелось чего-то безвременного и бесформенного в своем сверкании. Поэтому однажды, проходя мимо объявления, гласившего о том, что на стройке требуются маляры и штукатуры, я зашла в контору и предложила принять меня на должность маляра.

Я живо представила, как я — в рабочей спецовке, вся в краске от макушки до пят, с огромной малярной кистью в люльке на тросах воспаряю в необозримую высь, мой громогласный смех разносится по объекту, и в меня по уши влюбляется хороший парень, каменщик или штукатур, который тонко чувствует поэзию, играет на гитаре и записан в …Чеховскую библиотеку.

Я мужественно прошла медкомиссию, раздобыла справки о своем здоровье, а когда мне оформляли документы, в контору зашел прораб. Он окинул меня беспощадным взором, до самых глубин просмотрел мою бездонную душу и сказал:

— Вы нам не подходите.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что, — ответил мудрый прораб в кепке-восьмиклинке, телогрейке и сапогах, перемазанных в глине, — если принимать на работу таких, как вы, у нас будет очень высокая текучесть кадров.

Тогда я вернулась к старому доброму намерению стать актрисой.

Когда-то в школе на конкурсах чтецов я занимала исключительно первые места. В городском Дворце пионеров меня даже спросил кто-то из жюри, потрясенный тем, как я патетически, наизусть, энергично жестикулируя, шпарю немаленькую поэму Эдуарда Багрицкого «Смерть пионерки»:

— Девочка, а где у тебя работают родители?

— На радио, — ответила я с гордостью.

— А-а-а, тогда понятно, — кто-то протянул разочарованно.

Они-то думали, перед ними самородок, вундеркинд, а я, значит, просто-напросто вымуштрованный ребенок из семьи отъявленных профессионалов?..

— Да у нее мама на радио уборщицей работает! — крикнул наш учитель по литературе, чтобы спасти положение.

Люся очень смеялась. Хотя она и правда готовила со мной все номера, водила на прослушивания, пыталась наладить связи с театральными институтами, каким-то чудом протащила меня на третий тур в Щепкинском училище — декан актерского факультета Михаил Новохижин был ее хорошим приятелем. Впрочем, он ей посоветовал не травмировать лишний раз мою психику:

— Понимашь, — объяснил он ей, — в Щепкинском (Малый театр!) есть специальная «разнарядка» на героинь, а твоя Маринка — «с ног до головы характерная», так что Гоголева с Царевым на нее даже смотреть не будут.

Сама Люся, вернувшись с фронта, поступила в университет на филфак, и тут же ее приняли в училище МХАТ. Но бабушка не разрешила бросить университет. Поэтому Люся мне сопереживала, стараясь сделать все возможное, чтобы исполнились любые мои, даже полностью безумные и сумасбродные мечты.

У нее был друг Михаил Злотников, режиссер цирка. Злотников познакомил ее с силовым жонглером Жеребцовым, и тот в нее без памяти влюбился. Он ей звонил, они подолгу разговаривали по телефону, Жеребцов Люсю часто в цирк приглашал — к неудовольствию Льва.

Однажды, рассказывала Люся, она с Жеребцовым возвращалась с представления. А им навстречу двигалась компания подгулявших молодых людей. В нормальной жизни — не на арене — Жеребцов не производил впечатление атлета. Обычный мужчина среднего телосложения в твидовом пальто. Поэтому, когда самонадеянный архаровец, заслонивший ему дорогу, внезапно отлетел на десять метров, уважительное «Ого!» пронеслось по всей честной компании.

Главное, Люсин спутник даже не вытащил руки из карманов. А только едва заметно шевельнул плечом.

Так вот, легендарный силач Жеребцов и режиссер Злотников выразили готовность устроить меня в цирковое училище на эстрадное отделение. И для пущей важности привлекли к этому мероприятию артиста Сергея Филиппова. Гениальный комический актер, король эпизода — низкий глухой голос, долговязая фигура, длиннющие ноги-руки. Он играл в первом фильме Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь». А незабываемая роль злого Казимира Алмазова в «Укротительнице тигров»? Говорят, Филиппов ужасно боялся тигров. Но, когда настоящему дрессировщику — Запашному пришлось отлучиться, вернувшись, он обнаружил такую картину: Филиппов один на один общался с тиграми, величественно шел с тигром по коридору, а какому-то расшалившемуся хищнику просто отвесил оплеуху.