Радио «Москвина» - [12]

— Я выпятил грудь, — рассказывает Владимир Георгиевич, — и пошел на него в наступление. Он попятился. Я оттеснил его к окну. Он отступил, но не был испуган. Спокойно смотрел на меня, даже немного насмешливо. И я на всю жизнь запомнил этот взгляд. Потом он исчез. Я кусал локти и рвал на себе волосы, я был не я, но факт остается фактом.

Мы долго молчали, потрясенные непредсказуемостью наших реакций. Я восприняла эту историю, как суфийскую притчу, имеющую не семь, а семьдесят семь смыслов.

Я мучительно думала, как бы я поступила, и не находила ответа. Уж если Владимир Георгиевич Ажажа прогнал с кухни пришельца! — что говорить о нас, не очень-то готовых к подобной встрече. Что во мне взыграет — Вездесущая, Всюдуприсутствующая Душа или ответственный квартиросъемщик?

Естественно, мой взор устремлен был исключительно в небеса. Тишков как-то не зажегся. А мы с Сереней только и думали об инопланетянах. Сереня в своей общей тетради в клеточку писал:

Жду ночь и день инопланетян,

Они ко мне не приходят…

А может, это все обман,

И за нос меня водят?

Но в черном небе, знаю я,

Он появиться должен.

Хороший он? Плохой?..

Я искренне верила: уж ко мне-то обязательно прилетит умный, добрый, просветленный инопланетянин в шелестящем скафандре и позовет в иные галактики, далекие миры — туда, где …под небом го-лу-бым есть го-род зо-ло-той, с прозра-ачными воротами и яс-но-ю звездой! Ме-ня там встретит огнегривый лев и синий вол, исполненный очей… С ними золотой орел небе-есный, чей так светел взор незабыва-е-мый!..

Ничтоже сумняшеся, рискнула я исполнить эту песню в эфире, пытаясь осилить всю ее, целиком, от начала до конца, подыгрывая себе на гитаре, вплетая в свой нехитрый аккомпанимент некое подобие средневекового лютневого проигрыша.

Первый, кто не выдержал моего отчаянного исполнения «Города золотого», это Виктор Трухан. Прямо посреди песни он включил режиссерский микрофон и громко произнес на весь Союз Советских Социалистических Республик:

— Фальшивишь!

— Витька, — я отозвалась прозой, и это, конечно, тоже прозвучало в эфире. — Дай мне допеть — очень хочется!

— Ну, если очень хочется — допой! — великодушно разрешил Трухан, умывая руки.

— …А в не-бе голубом го-рит одна звезда, она твоя, о, ангел мой, она твоя все-гда! — я продолжала как бог на душу положит, окончательно попирая канон Хвостенко-Гребенщикова. — …Кто любит — тот любим, кто светел — тот и свят!.. — я пела с такой несокрушимой силой, что наш музыкальный редактор Андрей Карпенко потом говорил: есть такие люди, вроде Маринки Москвиной, которым надо позволить петь, как им вздумается. Правильно у них все равно не получится, а НЕ ПЕТЬ они просто не могут, их прямо на куски разорвет, если начать сдерживать.

Полностью восприимчивая, открытая, без единой запертой двери, без единого закрытого окна, я ждала встречи с чем-то непостижимым и безымянным.

— Марина, вы на верном пути! — подбадривал меня палеоуфолог Владимир Иванович Авинский. — Нельзя отгораживаться от внеземных цивилизаций! Как это бесславно — жить в мире зафиксированных понятий! Мы должны создать атмосферу постоянно меняющихся представлений. Хорошо относиться к феноменам НЛО, телепатии, ясновидению, телекинезу, левитации, телепортации. И неустанно искать человекоподобных во Вселенной, не отрицая высшего разума в виде мыслящей плесени, океана, электромагнитных полей, мерцающих контуров. Может существовать цивилизация духов, которые вообще плоти не имеют. …Вплоть до лучистого человечества по Циолковскому!..

Кстати, многие уфологи в нашем университете не разрешали мне в радиопередачах называть НЛО космическими кораблями.

— Мы никого так не называем: инопланетяне, — они говорили мне строго, — «UFO» или НЛО — термин исторический, первичный и международный. Когда американский астронавт с «Джемини-4» увидел и сфотографировал сверкающее блюдце, он сказал: «Вовсе не значит, что это чей-то космический корабль. Вовсе не значит, что это НЕ космический корабль. Это Неопознанный Летающий Объект. И прошу оставить меня в покое!»

Владимир Георгиевич Ажажа меня серьезно отчитывал:

— Почему вы называете их внеземными объектами? Встречи ведь происходят на Земле! Значит, мы видим перед собой особую форму земной жизни. Здесь, на планете, вполне могут находиться неведомые нам эфирные пространства. И совершенно неясно, кто тут хозяева — мы или они. Что если мы как раз — инопланетяне, а они коренные обитатели Земли?

И в качестве домашнего задания вручил мне для всестороннего изучения статью профессора Казначеева «Инопланетяне или сопланетники?»

Ее содержание я честно довела до умов радиослушателей. Правда, сама уже не понимала — кто, собственно, меня слушает? Дети или взрослые? Или запредельные старики? Или накурившиеся подростки, пьющие в подворотнях пиво? Потому что письма приходили от всех слоев населения, но очень многие люди, которые мне писали, явно были немного не в себе. Кое-кто исписывал целые тетрадки корявым почерком, так что можно прочитать только: «Здравствуй, Марина!» Остальное неразборчиво.

Однако радийному начальству мы твердили, глядя прямо в глаза, что передача — детская, абсолютно фантастическая, типа «Туманности Андромеды» Ивана Ефремова, «Головы профессора Доуэля» Беляева или «Аэлиты» Алексея Толстого.