Радин - [32]

Толстого цитирует, сволочь. Но он хотя бы слушает, карандашики точит. Когда Радин пытался рассказать о том, втором, на групповой терапии, ведущий посмотрел на него так, будто египетский бальзамировщик пытался вынуть ему мозг через ноздри железным крючком.

Варгас

Когда работы Понти стали падать в цене, я не знала, как ему об этом сказать, а потом решила не говорить. Нужно было найти способ разбудить сонную публику, предпочитающую тратить деньги на русских маринистов. Сама видела, как невзрачная картинка ушла на «Сотбис» за восемьдесят четыре тысячи, это было даже не море, а корзина с персиками, нарисованная левой ногой. Это было в две тысячи втором, я тогда работала на антикварную фирму и ездила по пусадам в поисках резных ларей. Удивительно, что меня туда взяли, у меня ведь даже диплома не было, только молодость, хватка и умение заговаривать зубы.

В детстве я была равнодушна к искусству, даже рисованием не занималась, ходила на уроки кройки и шитья при воскресной школе. Лицо у меня было похоже на оливку, и меня считали уродиной, особенно за эти волосы, будто из смолы вылепленные. К восемнадцати годам я научилась пользоваться пигментами не хуже русского мариниста, отбелила кожу, у меня даже парень завелся из местных. Однажды мне доверили поехать в Рибейру и посмотреть, что за вещи у одного клиента, пожилого винодела, тот явился к нам в начале зимы, сказал, что получил наследство от деда и хотел бы его продать, серебро и бронзу, все целиком.

Я приехала к нему на ферму, зашла в амбар, где стояли сундуки, и стала понемногу вынимать, чистить и фотографировать все подряд, чтобы отчитаться начальству, хотя ясно было, что ничего ценного там не найдется, кроме набора чернильниц в виде лошадиной упряжки. Часа через два хозяин амбара пришел туда, запер дверь и, ни слова не говоря, повалил меня на гору сосновых стружек.

Вечером – он продержал меня часа четыре, еще и руки связал ремнем – я выбралась из деревни, грязная и замученная, дождалась на шоссе автобуса и забилась там на заднее сиденье. Некоторое время я думала про полицию, но потом перестала. Явившись на работу, я проявила фотографии, собрала свои вещи и ушла, хотя до зарплаты оставалось всего четыре дня. Никаких больше амбаров, никаких виноградарей.

Десять лет я жила так, будто меня в карты проиграли, а потом мать умерла и оставила мне домик с палисадником, который сразу же купила соседка, так что деньги на аренду оказались у меня на руках.

Первая моя лавка была на окраине Авеледы, оттуда я ездила на блошиный рынок в Брагу и – по окрестным деревням в поисках старого фаянса, изразцов и кружевных скатертей. Еще через пять лет у меня появилась галерея и квартира над ней, я заказала шведскую мебель, обила стены клепаными стальными пластинами и поклялась, что никогда не возьму в руки ни одной старинной вещи.

Радин. Пятница

Бильярдная оказалась в районе доков, так что ему пришлось поехать на автобусе, а потом долго расспрашивать рабочих в порту, все они тыкали пальцами в разные стороны, а водитель автокара велел идти вдоль рельсов до красного пакгауза. Рельсы привели к причалу, за причалом виднелось скромное заведение под вывеской «Бризамар», на дверях висело объявление: сегодня салат и телячья голяшка.

Радин подошел к стойке бара и спросил про Джоя, бармен кивнул, домыл пивную кружку, поставил на полку и жестом велел следовать за ним, они прошли коридор, заставленный бочками, и оказались во втором зале, секретном. Народ толпился у крайнего стола, молча наблюдая за игрой двух бразильцев, – никаких подбадривающих возгласов, никакого смеха, похоже, ставок здесь не делали.

Радин тихо спросил, почему у стола нету луз, и один из наблюдателей, не оборачиваясь, сказал, что играют в карамболь, тогда он подошел к тому, кто ответил, и сказал ему на ухо, что ищет завсегдатая по имени Джой, тот молча указал на человека в золотых очках, стоявшего по другую сторону стола, затянутого зеленым сукном.

Букмекер оказался гладко выбритым мужчиной лет сорока, от него крепко пахло лавандой, Радин сразу узнал одеколон, точно такой же стоял у них с Урсулой в ванной комнате, полулитровый флакон фирмы «Ach Brito».

Посмотрев на фотографию аспиранта, букмекер скучно помотал головой, но стоило Радину упомянуть собаку по кличке Голубой Динамит, как он оживился и велел дождаться конца игры. Из негромких замечаний зрителей Радин сумел понять, что бразилец с разбоя забил семь шаров, промахнулся на восьмом и проиграл финальную партию.

Поразительно, как много вещей на свете, от которых мне ни горячо, ни холодно, подумал он, пробираясь с пивом к столику, за которым устроился Джой. У людей покер, лошади, бильярд, футбольные ставки, лотерея, а я даже на корте не могу завестись как следует. Во мне, похоже, на ртутную каплю меньше азарта, чем должно быть в мужской особи, может, поэтому я не могу дописать проклятый роман. Литература – это ведь тоже игра, только банкомету не разрешают смотреть в лицо.

– Так ты не коп, значит. – Букмекер подвинул к нему кружку с портером. – Студента твоего я вспомнил, белобрысый такой, они часто ставят на Динамита, и немец, и дружок его, а пороху в песике маловато, ему полгода осталось до снотворного.