Радин - [21]
Минут через десять Радин дозвонился до дежурного в редакции и попросил поискать снимки к февральской статье. Голос дежурного показался неприветливым, но стоило сказать, что картинки нужны для дипломной работы, как парень стал любезнее:
– Пишете диплом по озерной школе? Вы, наверное, аспирант профессора Десте? Не уверен, что у нас найдется что-нибудь полезное.
– Может, стоит спросить у вашего коллеги, который подписал статью? – спросил Радин, не слишком надеясь на успех, но дежурный сказал, что Салданья у них больше не работает. Уволился и уехал из страны.
Пообещав порыться в архиве, дежурный отключился, и Радин приготовился ждать до вечера, но на почту сразу пришла знакомая работа с танцовщицей и сообщение: нашлась только одна! Радин увеличил картинку и некоторое время ее разглядывал, на языке у него вертелось слово serendipity, хотя ни к Уолполу, ни к золотому острову этот портрет не имел отношения. Нечаянный восторг? Нежданная отрада?
Покончив со свеклой, Радин достал новенький гроссбух и принялся записывать все, что следовало записать. Разговор с живущим на отшибе художником был самым полезным, и он начал с него. Портрет девочки в шопенке, несомненно, достоин красного кружка. Он полон нетерпения, вожделения и какого-то хмурого электричества. Гараю просто не повезло, не с теми дружит. И мне не повезло: когда у меня появятся работа и деньги, портрет наверняка будет продан.
Сантос сказала, что роман австрийца с кашляющей женщиной тянется с прошлой весны; Понти был еще жив, а аспирант только начал писать монографию. Может, это Доменика? Однако поди проверь. У нее такое же гладкое, ускользающее лицо, как у женщины, с которой Радин прожил четыре года. И такая же аллергия на кошачью шерсть.
Теперь собачьи бега. Судя по найденным записям, аспирант занимался ставками не первый день. Канидром в Порту маленький, букмекеров не так уж много. Значит, завтра вдова, канидром и вечером непременно горячий обед. Он набрал номер виллы, услышал голос служанки и попросил передать сеньоре, что он зайдет завтра около полудня, есть новости по делу аспиранта.
– Вы его нашли? – недоверчиво спросила служанка.
– Нет, не нашел. Но буду искать.
– Вы правда думаете, что расследование куда-то приведет?
– А вы думаете, что нет?
– Я думаю, что он мертв, – сказала она и положила трубку.
Лиза
Отец сослал меня в деревню, когда мне стукнуло пятнадцать, на все лето, к двоюродной бабке, которая даже имени моего не помнила. Мне пришлось спать на перине, из которой лезла какая-то желтая ость, а в июле бабка выставила меня на чердак, где было прохладнее, зато в стенах ходили полевки, иногда с грохотом сваливаясь куда-то вниз. Заниматься было негде, и я выходила на ночью на крыльцо, надевала наушники и использовала перила как балетный станок. Возвращалась вся искусанная комарами, слушая, как бабка ворочается в горнице и бормочет: поздно-то как! где шлялась, сучка тусклая?
На чердаке я читала с фонариком журналы, которые лет тридцать назад выписывал покойный бабкин сын, они были серые, набухшие влагой. По субботам я ходила в поселок и обедала в местном ресторане, который работал только по выходным, на столах были скатерти из бумажного кружева, похожие на снежинки. Подавали только шницель с яйцом и водку, зато народу полно, темно, накурено, и можно разглядывать людей без опаски. Над печью у бабки висела веревка с тряпичными куклами от лихоманки, имена у них были похожи на деепричастия, Огнея, Ледея, Гнетея, остальных не помню. А нет, еще была Невея, самая страшная, вместе с ней приходила смерть.
Куклы не помогли, в начале августа меня обуяли бесы, и я сбежала со студентом-физиком, они там возводили не то амбар, не то хлев, а я каждый день ходила мимо в своем джинсовом сарафане, с полотенцем на шее, и однажды он увязался со мной купаться.
Вечером мы проголосовали на шоссе и уехали на другой объект, километров за двести оттуда, чтобы быть подальше от его жены, которая готовила ужин на всю бригаду. В лесу возле озера мы нашли только пустые палатки и прораба с забинтованной ногой, он сказал, что все уехали в деревню за джином, который случайно завезли в сельпо. Для них двоих я танцевала на помосте, сделанном из занозистых досок, ночью при свете фонаря, хотела сделать fouette en tournant и опрокинулась на спину, как жужелица. Но они все равно орали и хлопали.
Потом я жила в Москве с балетным по прозвищу Тоди, в английской сказке так звали ученика коновала, который глотал жаб, чтобы его учитель получил удовольствие. Потом я вернулась в Питер и жила с поляком с вокального отделения, который водил меня ночью в обувной магазин на углу, чтобы я мерила там туфли в лунном свете, мы проникали туда через складскую дверь, от которой у него почему-то был ключ.
А потом появился Иван, и все они стали тенями, неловким кордебалетом, спесивыми ледяными птенцами лебедей, растаявшими на глазах, превратившимися в лужицу светлой грязи.
Гарай
У Доменики Понти удивительный цвет лица, я еще в девяносто пятом это заметил. Даже теперь, когда лицо оплыло, а заломы на шее стали отчетливыми, ее кожа слепит меня как раньше: я мог бы использовать
«Сказки города Ноли» впервые были опубликованы в антологии «Русские инородные сказки» (составитель Макс Фрай), вышедшей в издательстве «Амфора» в 2004 году.
Рассказ вошёл в антологию эротической прозы, готовящуюся к изданию в АСТ. Сокращенная версия печаталась в толстом литературном журнале, с вырезанными откровенными сценами.
События нового романа Лены Элтанг разворачиваются на итальянском побережье, в декорациях отеля «Бриатико» – белоснежной гостиницы на вершине холма, родового поместья, окруженного виноградниками. Обстоятельства приводят сюда персонажей, связанных невидимыми нитями: писателя, утратившего способность писать, студентку колледжа, потерявшую брата, наследника, лишившегося поместья, и убийцу, превратившего комедию ошибок, разыгравшуюся на подмостках «Бриатико», в античную трагедию. Элтанг возвращает русской прозе давно забытого героя: здравомыслящего, но полного безрассудства, человека мужественного, скрытного, с обостренным чувством собственного достоинства.
Как любой поэт, Лена Элтанг стремится сотворить свою вселенную, которая была бы стройнее и прекраснее нашей, реальной (не скажу справедливей, поскольку справедливость — вещь вряд ли существующая за пределами облегченной беллетристики). Ей это удается. Правда, эта вселенная построена по особым, едва ли применимым в жизни законам; иными словами, за красоту приходится платить. Так: но счет оплачен автором романа. Герой «Побега куманики» стоит в очереди в вечность за своими родичами: князем Мышкиным, Годуновым-Чердынцевым, учеником школы для дураков, пассажиром поезда Москва-Петушки.
«Другие барабаны» Лены Элтанг — психологический детектив в духе Борхеса и Фаулза: грандиозное полотно, в котором криминальный сюжет соединился с мелодрамой, а личность преступника интригует сильнее, чем тайна преступления. Главный герой романа — Костас Кайрис — начинающий писатель, недоучившийся студент, которому предстоит влюбиться, оказаться замешанным в дело об убийстве, унаследовать фамильное состояние и попасть в лиссабонскую тюрьму. Костас живет в доме, который ему не принадлежит, скучает по другу детства, от которого всегда были одни неприятности, тоскует по отцу, который ни разу не показался ему на глаза, любит давно умершую красавицу-тетку и держит урну с ее пеплом в шляпной коробке.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.