Радимир - [63]

На стоянке, запорошенной свежевыпавшим снегом, только один автомобиль — геленваген Хосе Мануэля. Значит, он еще тут. Стою и загипнотизировано всматриваюсь в черный силуэт автомобиля.

Электрический свет продолжает дрожать. Мне даже кажется, что я смотрю не в окно, а в экран плохо настроенного телевизора. Такое впечатление, что дрожит не только свет, а вся картинка за окном. Кажется, что она вот-вот пропадет.

От синего, неживого света, мне становится холодно. Наверное, это от окна дует. Снова заморозки, будь они неладны! Однако чувствую, что замерзаю я как-то странно. Одна половина тела мерзнет, а другая вроде бы в тепле. Трогаю правой рукой левую — действительно, рука ледяная. Пытаюсь ее растереть, но холод не проходит.

Снова смотрю в окно и вздрагиваю от неожиданности. Рядом с машиной стоит человек и машет мне рукой. Сначала я не могу понять, кто это, тем более свет за окном продолжает мерцать. Но вдруг лампа разгорается ярче, как будто напряжение повысили в несколько раз, и я узнаю в человеке автобусного воришку. Не может быть!

Он все в той же куртке и вязаной шапочке. Увидев, что я его узнал, он подходит ближе к фонарю и поворачивается боком. Я с ужасом вижу, что половина его лица залита кровью. Чувствую, как от моей ледяной руки по всему телу разбегается дрожащий нервный холодок.

На лице, непостижимым образом ожившего трупа, появляется зловещая усмешка. Мне становится жутко. Хочется убежать, спрятаться. Я отступаю вглубь комнаты, но спотыкаюсь и падаю, а когда встаю, то с ужасом вижу окровавленное лицо парня прямо за окном на уровне второго этажа. Кажется, что он стоит прямо на внешнем подоконнике. Я не могу понять, как он там очутился и каким образом держится в воздухе, и от этого мне становится еще страшнее. Я понимаю, что еще мгновение, и он окажется в комнате, и тогда…

Я бросаюсь к двери, из-под которой пробивается слабая полоска света. Лихорадочно дергаю ручку и, в тот самый миг, когда мне удается открыть замок, слышу позади звон разбитого стекла…

С силой захлопываю за собой дверь и бегу к лестнице, но в ужасе отшатываюсь. Оттуда на меня наступает целая армия творений Хагенса — трупы без кожи, с оголенной окровавленной плотью и вывернутыми внутренностями.

Я осторожно пячусь назад, но толпа мертвецов вдруг замирает. Мы молча разглядываем друг друга — загнанная жертва и изголодавшаяся хищная стая.

Как по чьей-то команде толпа расступается и пропускает вперед беременную женщину с огромным животом. Кожа с ее черепа содрана. Ее мутные глаза, лишенные век, смотрят на меня в упор. Я не в силах пошевелиться — мое тело меня не слушается, я словно прикован к полу.

Женщина злорадно смеется и вдруг вспарывает свой живот острыми ногтями. Я вижу внутри скорчившегося зародыша. Женщина вынимает ребенка и протягивает мне. Я не в силах сопротивляться, руки не повинуются мне. Я послушно принимаю облепленное кровью и слизью новорожденное существо. Чувствую, как бьется его сердце, с отвращением ощущаю на своем теле тягучую липкую слизь. Вижу, как пульсирует толстая пуповина, второй конец которой, теряется во вспоротом животе женщины.

Мне противно, я хочу бросить ребенка, но не могу. Но — ребенок ли это? Я всматриваюсь в существо и вижу, что это не человеческое дитя. Что-то среднее между кошкой и собакой, только без шерсти.

Как будто, чтобы подтвердить мое прозрение, существо открывает глаза и смотрит на меня вертикальными щелочками кошачьих глаз. Этот взгляд словно расколдовывает меня — я чувствую, что снова могу владеть своим телом.

Бросаю существо обратно в распахнутый материнский живот, разворачиваюсь и бегу по коридору прочь от ужасной толпы. Но здесь меня поджидает другой сюрприз — картины на стенах внезапно оживают. Из лакированных рам ко мне тянутся когтистые руки и обезображенные лица… Каждый норовит впиться в меня зубами или когтями. Бежать по прямой не получается. Я прыгаю из стороны в сторону, еле уворачиваясь от атакующих с боков монстров. Сзади же продолжает наступать толпа хаггенсовских зомби.

Скачками продолжаю продвигаться вперед, но вдруг соображаю, что там тупик! Вернее, единственный выход — дверь приемной, ведущей в кабинет Хосе Мануэля. Я понимаю, что все подстроено, и меня гонят именно туда, в этот кабинет. Понимаю, что именно там сидит тот, кто управляет всем этим кошмаром. Но — вдруг я ошибаюсь? Вдруг там — спасение?

Я делаю несколько завершающих гигантских прыжков, влетаю в приемную и быстро запираю дверь на защелку. Здесь все спокойно — знакомый интерьер, приятный мягкий свет. Прислушиваюсь к звукам в коридоре. Там тоже вроде бы все стихло, как будто все это мне только почудилось. Потихоньку отступаю от двери в глубь комнаты…

А вот и Вера за столом! Как ни в чем ни бывало, склонилась над какими-то бумагами. Или это не Вера?! Я пристально всматриваюсь в полусогнутую фигуру. Свет снова начинает мерцать. Фигура за столом распрямляется, и я узнаю Юрия Антоновича. Он приветливо улыбается, привстает и протягивает мне свою потную руку. Я в ужасе смотрю на протянутую ладонь — она покрыта слизью, как у того новорожденного существа. Я даже чувствую мерзкий протухший запах, который исходит от этой слизи.