Радимир - [61]

Да еще кошмары снятся, хоть спать не ложись! Один и тот же сон с небольшими вариациями — хочу убежать с места происшествия, а не получается. Все брожу по лабиринту из гаражей, но каждый раз возвращаюсь обратно к трупу. Нахожу где-то лопату, пытаюсь его зарыть, но чувствую, что меня вот-вот застукают. Снова убегаю, и снова возвращаюсь обратно, и все повторяется. Просыпаюсь с тяжестью во всем теле, как будто и вправду всю ночь бегал и землю рыл.

— Вам что-то подсказать? — спрашивает меня продавщица, выглядывая из-за плеча уже замучившего ее покупателя.

Наверное, приняла мой озабоченный вид за выражение лица человека затерявшегося в мозаике музыкальных новинок.

«Вам что-то подсказать?» — лично меня эти заученные слова скорее оскорбляют, чем располагают к общению. Меня просто коробит, что этой стандартной фразой меня стараются уравнять со всеми остальными безликими покупателями. Неужели, продавцы совершенно искренне полагают, что я мгновенно попадусь на этот ржавый маркетинговый крючок? Зайди сейчас в соседний магазин, встань пред витриной, и услышишь точь в точь тот же самый вопрос! Словно эта формулировка прописана в трудовом контракте. Все у нас какое-то одинаковое — магазины, товары, продавцы, фразы…

Отрицательно мотаю головой и выхожу на улицу. Прохожу полквартала, и, за лотком продавца украшений из самоцветов, вижу знакомую безногую нищую. Уже и не помню, когда видел ее в последний раз. Тоже, наверное, по-своему радуется весне — теперь можно хоть целый день сидеть на солнышке и не мерзнуть.

Рядом с нищей стоит бритый парень в кожанке. Может быть это ее крыша? Собирает дань? И без того человек несчастен, так его еще и обирают! Дать бы ей милостыню, но не хочется, чтобы моя сотня сразу же перекочевала в карман этого бритоголового. Еще подумает, что ей каждый прохожий такую бумажку дает, увеличит плату за место.

Останавливаюсь около лотка с самоцветами. Продавщица, молоденькая девушка с целой вереницей сережек в ушах и проколотым носом, тут же реагирует:

— Вам что-нибудь подсказать?

Я пригвождаю ее взглядом:

— Нет, спасибо. Я геолог.

Она тут же тухнет. Делает шаг назад и делает вид, что рассматривает прохожих. Хотела, как лучше, а получилось, как всегда.

Перебираю разноцветные камешки, кошусь на парня, но он, похоже, не собирается уходить. Наоборот, присел рядом на корточки и о чем-то с женщиной беседует.

Я продолжаю перекладывать на лотке разнокалиберные бусы, верчу в руках кулончики — агат, яшма, «кошачий глаз»…

Подходит стайка девушек, и продавщица самоцветов снова активизируется. Я начинаю чувствовать себя лишним. Черт с ним, с парнем!

Оставляю лоток и направляюсь к нищей. Парень поворачивает голову в мою сторону. Успеваю заметить в его глазах что-то вроде смущения.

Бросаю в банку смятую десятку и шагаю дальше, но фраза, которую я слышу за своей спиной, заставляет меня вздрогнуть.

— Ладно, мама, до вечера! На обратном пути заеду!

Сказать это мог только парень, а обращаться он мог только к нищей. Не верю своим ушам!

Прохожу несколько шагов и оглядываюсь. Да, за моей спиной на расстоянии слышимости, только продавщица самоцветов со своим девушками да еще две дамы, которым вряд ли может принадлежать мужской баритон.

Я смотрю на нищую. Она смотрит вслед парню. Он подходит к стоящему на обочине автомобилю и ободрительно кивает нищей. Та в ответ машет ему рукой. Я вдруг замечаю, что их лица чем-то похожи. Значит, они действительно мать и сын?

Щелкает сигнализация, парень садится в «тойоту» (современная обтекаемая форма, синий цвет с металлическим отливом, тонированные стекла).

Спустя несколько мгновений, его автомобиль обгоняет меня и скрывается в гуще других.

Иду дальше и пытаюсь уложить в голове взаимоотношения этих двух людей. Почему мать такого, прилично одетого, явно не бедствующего молодого человека, просит на улице милостыню? Зарабатывает деньги для семьи? И, наверное, неплохие деньги, если даже двадцатиградусный мороз не может согнать ее с насиженного места.

Я пытаюсь представить, как эта женщина возвращается после работы в элитную квартиру с евроремонтом. Сбрасывает ветхое тряпье, пересаживается в импортное кресло-каталку… Но, как они смотрят в глаза друг другу? Мать и сын. Старая продрогшая до костей женщина-инвалид и здоровенный жлоб разъезжающий по городу в модном авто…

Не могу я себе этого представить! Наверное, все не так гладко, как я себе воображаю. Может быть машина чужая, а парень просто работает водителем? Кто знает?

Почему-то чувствую себя обманутым. Ведь я отдавал деньги совсем другой женщине — той, у которой такого сына и быть не может!

Глава двадцать третья

Сегодня Масленица. Анька проснулась первой и, пока я стряхивал остатки сна, напекла блинов. Чтобы поддержать настроение я порылся в своих пластинках и откопал диск с русскими народными песнями. Под них мы и позавтракали.

Затем, по уже сложившейся традиции, отправились на прогулку, но не в лес, а в сторону площади, где зимой устраивают районную елку. Только елку, конечно, давно убрали, а на кусочке асфальта между грязными газонами установили чучело Зимы — старое платье набитое ветошью, растопыренные руки-ветки, матерчатое лицо с намалеванными глазами и ртом. Рядом соорудили деревянный помост, где, когда мы подошли, уже вовсю выступали музыкальные коллективы из местного ДК.