Радимир - [62]
Тут же стояли накрытые столы. Румяные женщины в кокошниках совершенно бесплатно угощали всех блинами и чаем. Не знаю, рискнул бы я отведать общепитовских блинов, если бы уже не был сыт, но народ не стеснялся. Некоторые мужички отходили с блинами в сторонку, и, судя по всему, закусывали ими принесенную с собой водку.
На помосте русские народные песни без всякого предисловия сменялись танцевальными номерами в стиле хип-хоп, но это никого не смущало — дареному коню под юбку не смотрят.
Кстати, и кони тоже были — смышленые девочки с лошадьми, которые обычно ошиваются у Центрального парка и Театра кукол, переместились сюда. И не напрасно, — размягченные весенней погодой родители охотно катали своих чад. Дети были просто счастливы — велосипед хорошо, а лошадь лучше.
Пока Анька внимала песнопениям, я косился на понурых лошадок и представлял себе, что через пару лет тоже буду подсаживать своего сына в седло. А еще — катать его на каруселях, водить на выставку аквариумных рыб и покупать самое вкусное мороженое пока мама не видит!
Когда дошла очередь до обреченного чучела, народ сразу воодушевился. Женщины в нарядах прокричали какую-то речевку, а помятый мужик с факелом подкрался к пугалу и осторожно поджег его. Огонь вспыхнул сразу, очевидно предварительно чучело облили бензином.
Небо потемнело. Толпа одобрительно загудела, а я вдруг подумал, что пару тысяч лет назад вместо чучела, наверняка, сжигали людей. Выбирали молоденькую девушку и приносили ее в жертву безымянному грозному богу с просьбой о хорошей погоде и богатом урожае. И точно также одобрительно гудела толпа, а мальчишки заворожено глядели, как лопается от огня молодая девичья кожа…
У подъезда встречаем бабкину собаку. Тощий, облезлый, как старая фуфайка, пес. Смотрит прямо в душу умными карими глазами. Говорят, что у собак доверчивый взгляд, но у этого пса какой-то иной — смотрит, как на равного. Даже немного свысока, как старший, умудренный жизнью, брат.
Это сколько же дней он гулял? Поди, совсем оголодал! Я набираю код и раскрываю дверь — иди! Пес мгновенно проскальзывает в подъезд и, цокая когтями по бетонному полу, бежит наверх. На лестнице от его лап остаются мокрые грязные следы.
Пока Анька отпирает квартиру, я поднимаюсь этажом выше. Пес лежит возле своей двери. Завидев меня, вскакивает и, задрав голову, выжидающе смотрит на свою дверь. Я нажимаю кнопку звонка. Хочу порадовать бабку, что пес вернулся, но за дверь тихо. Для верности звоню еще раз. Наконец, слышатся шаркающие шаги.
— Кто там?
— Собака ваша вернулась!
Щелкает замок, и дверь немного приоткрывается. Радостно завиляв хвостом, пес ловко проскальзывает в квартиру. Бабка даже не смотрит на меня, тут же захлопывает дверь. Успеваю расслышать ее слова: «А-а-а, нагулялся…»
Дома Анька заваливается с книжкой на кровать в спальню, а я сажусь готовить досье на очередного творца для Хосе Мануэля. Сегодня это фотохудожница из Швеции — Наталия Эденмонт. Фотографирует мертвых зверушек. Причем, умерщвляет их собственными руками, так как, по ее словам, здесь нужно особое искусство и скорость. Потому что «если промедлить, глаза питомцев начинают стекленеть и пропадает эффект живости и свежести».
Ее работы — это многочисленные вариации на тему «Голова профессора Доуэля», только вместо человеческой, фигурируют головы кроликов, кошек и мышей. В обрамлении пышных бумажных жабо они вставлены в вазочки или же прикреплены к заранее обезглавленным гипсовым бюстам.
Я разворачиваюсь в кресле. На журнальном столике в высокой вазе стоит уже давно засохший букет хризантем, подаренный Аньке на восьмое марта. Я перевожу взгляд на Феликса, который мирно дремлет рядом на диване. Прикидываю, как его голова будет смотреться в этой вазочке…
А ведь это только дело привычки и традиции! Небольшая, грамотная проведенная пиар-кампания — и, глядишь, через десяток лет на восьмое марта, вместо розовых букетов, уже будут дарить мертвых пушистых кошечек. На первый взгляд — абсурд, но ведь любят дамы натуральные меха!
Интересно, скольким норкам нужно перерезать глотки, чтобы сшить одную паршивенькую шубку, которая уже через год выйдет из моды и будет безжалостно сожрана молью?
Открываю глаза. Я один в своем кабинете в офисе Хосе Мануэля. Наверное, случайно задремал. Даже не знаю, сколько прошло времени. Компьютер выключен. В комнате темно, за окном тоже. Пытаюсь нащупать в кармане сотовый телефон, чтобы узнать который час, но не могу его найти.
Встаю. Чувствую, что пока дремал за столом, ноги совсем затекли. На лице, наверное, остались красные полосы от рукавов.
На ватных ногах кое-как добредаю до выключателя. Щелкаю несколько раз, но безрезультатно — свет не зажигается. Наверное, электричество на ночь отключили, поэтому компьютер и не работает. Ведь я вроде бы что-то делал в нем? Или нет? Пытаюсь напрячь память, но ничего не могу вспомнить. Кажется, рисовал какой-то логотип, но почему здесь, а не дома? Похоже, я еще не совсем проснулся — по крайней мере, моя память еще точно дремлет.
Подхожу в шкафу, обыскиваю свою куртку, но телефона так и не нахожу. Перемещаюсь к окну. Тягучая черно-синяя тьма со всех сторон обступает пятачок автостоянки освещаемой одним единственным фонарем. Свет его дрожит и, кажется, вот-вот погаснет. Наверное, какие-то нелады с электричеством.
Зарождение и развитие капитализма сопровождалось как его циклическими кризисами, так и его возрождениями в новых обличьях. Однако в реалиях XXI века капиталистическая система, по мнению Пола Мейсона, более не способна адаптироваться к новым вызовам, что означает ее фактический крах. Раз так, то главный вопрос: каким может быть будущее, если капиталистические перспективы неутешительны? Есть ли шанс создать новую стабильную и социально ориентированную глобальную финансовую систему? В своем исследовании Пол Мейсон в качестве альтернативы предлагает модель «посткапитализма», основы которой можно найти в современной экономической системе, и они даже сосуществуют с ней.
Монография представляет собой первую часть предпринятого автором исследования феномена эстетического и особенностей его теоретического осмысления в системе знаний науки эстетики. Изложенный материал затрагивает методологические основы разработки исходных положений эстетики, способных аккумулировать в себе наиболее важные принципы специфического подхода к анализу эстетического явления.Для преподавателей, занимающихся методологическими вопросами эстетики и философии, аспирантов.Рецензент: д-р философских наук В.И.
Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена одному из влиятельнейших философских течений в XX в. — феноменологии. Автор не стремится изложить историю возникновения феноменологии и проследить ее дальнейшее развитие, но предпринимает попытку раскрыть суть феноменологического мышления. Как приложение впервые на русском языке публикуется лекционный курс основателя феноменологии Э. Гуссерля, читанный им в 1910 г. в Геттингене, а также рукописные материалы, связанные с подготовкой и переработкой данного цикла лекций. Для философов и всех интересующихся современным развитием философской мысли.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.