Радимир - [15]

Когда работаю над картиной, большая часть мозга отключается. Если начинаешь слишком задумываться над каким-то куском, то он обычно не получается. Можно сказать, что рука сама пишет и знает, в какую краску обмакнуть кисть. Чтобы мозг не мешал, я предпочитаю писать под музыку. Конечно, пока Анька не проснулась, я работаю в наушниках. Сейчас мне хочется чего-то мощного, энергетического, чтобы с головой провалиться в звуковое пространство, оставив в этом мире только кисть, кончики пальцев и пару глаз для надзора. Включаю один из моих любимых альбомов — «Rtythm And Strealth» группы «LeftField». Больше всего мне нравится шестая композиция «Afrika Shox». На купленном мной аудиодиске, есть и клип — худощавый измученный негр бредет по современному городу. Падает, ломает руку, которая тут же рассыпается на мелкие осколки, потом ломает ногу и так далее. К концу клипа от него не остается ничего. И никому нет до этого дела. Все только косятся и проходят мимо.

Когда из спальни появляется Анька, я слушаю альбом уже в третий раз. Приподнимаю наушники и киваю на картину:

— Ну, как тебе?

Анька трет свои слегка заплывшие глаза и ворчит:

— Еще ничего непонятно. Как всегда что-то страшное рисуешь. Нарисовал бы лучше на кухню букет цветов. Фу, опять краской пахнет!

Пока Анька возится на кухне, я продолжаю трудиться над картиной. Нужно спешить пользоваться накатившим живописным настроением, а то бывают дни, когда абсолютно ничего не рисуется и даже не хочется. Полная апатия к творчеству. Иногда это длится месяцами. В такие моменты мне кажется, что вдохновение уже никогда не вернется. Но, что удивительно — возвращается.

Когда сквозь запах краски начинает пробиваться аромат яичницы с ветчиной, я бросаю кисть и снимаю наушники. Отхожу к противоположной стене и любуюсь результатами. Не очень много успел сделать, но самое главное, что начал. Есть за что цепляться дальше. Иду на балкон, чтоб оттереть руки скипидаром и лишний раз не вонять в комнате химикатами. На улице хорошо, погода солнечная. Во дворе куча машин. Кто-то собирается на дачу, кому-то привезли новую мебель, мамы гуляют с детьми…

После обеда мы с Анькой тоже идем проветриться. Сначала бредем по широкой дороге вместе с дачниками, которые до верху навьючены сумками и пакетами. В основном, это женщины пенсионного возраста. Дачники-мужчины обычно пользуются личным транспортом. И неважно, что это насквозь проржавевшие «москвичи» и «запорожцы». Главное, что мотор работает, колеса крутятся, и не нужно ничего тащить на своем горбу. А вот одинокие пенсионерки лишены этой «роскоши» и вынуждены топать пешком от автобусной остановки. Понятно, что не ради собственного удовольствия топают. Разве проживешь сейчас на пенсию в полторы-две тысячи рублей, когда одна квартплата съедает столько, что самим остается только на макароны и молоко? Вот и приходится, чтобы обеспечить себе более-менее сносное питание, выращивать картошку, помидоры, огурцы. Жалко людей. Всю жизнь горбатились на родное государство, а оно в ответ беззастенчиво высморкалось в их кошельки.

Сворачиваем с Анькой на боковую тропинку. Силуэты дачников исчезают. Здесь господствует иной контингент — любители выпить и закусить на природе. Со всего города съезжаются. Вместо пения птиц и зеленой травы — пьяный гогот и черные проплешины выгоревших костров, разбитые бутылки и прочий мусор.

Тропинка идет в гору. Дыхание сбивается, ноги дервенеют. Потихоньку, с перекурами, поднимаемся на самый верх сопки. Здесь что-то вроде смотровой площадки. Город отсюда, как на ладони. В самый центр его воткнута здоровенная бетонная башня — памятник советскому долгострою и гигантомании. Чуть левее — холм с часовней, символом города. Правее — здание железнодорожного вокзала… А вот и наш дом — крохотная серая коробочка в окружении своих братьев-близнецов. Немного дальше по зеленому склону рассыпалась горсточка элитных коттеджей. Что за люди живут в таких хоромах? — для меня большая загадка.

Пытаюсь отыскать глазами дом Сергея. Ой! Надо же, наверное, позвонить! Мало ли что? Вдруг дела или заболел?

Связь тут хорошая, станция сотовой связи прямо за нашей спиной. Антон отвечает сразу. Все без изменений — ждет. Надо бы вместе с Анькой наведаться, но она уже пообещала подруге посидеть с ребенком, пока та отлучится по делам. Ну да ладно, один прогуляюсь.

— Хорошо здесь, — говорит Анька.

Она стоит, задрав голову к солнцу. Что-то напевает себе под нос и даже слегка пританцовывает от избытка свежести и хорошего настроения. Ее медные волосы развеваются на ветру, а на щеках выступил румянец… Все-таки хорошо, что у меня есть Анька! Обязательно напишу какой-нибудь красивый букет для нашей кухни! И Аньке приятно будет, и гости порадуются. Вот распустятся на дачах цветы, куплю у какой-нибудь старушенции букетик и напишу. Почему бы и нет, черт возьми?!

* * *

Не хорошо ходить в гости с пустыми руками. Я обычно покупаю бутылку вина и коробку конфет. Первое — для установления более быстрого контакта, второе — чтобы этот контакт заканчивался на приятной, сладостной ноте. Или, скажем по-другому: первое — для хозяина, второе — для хозяйки.