Работа, секс, деньги. Повседневная жизнь на пути внимательности - [46]

В буддийской монашеской традиции существует общепринятый и очень выверенный метод работы со страстью, чтобы избавиться от стяжательства и цепляния. Вы находите этот подход во многих духовных философских школах, которые не только признают существование страсти, но и стремятся обуздать её. Интересно, что на начальных этапах подобной практики контроль страсти вовсе не уменьшает её интенсивность. На самом деле, пытаясь контролировать её, человек учится жить с нею на более интенсивном уровне. Переживание страсти усиливается до тех пор, пока вы не достигаете точки бесстрастия, в которой понимаете, что дать волю страсти – то же самое, что и сдержать её. Вы должны достичь подобного бесстрастия, прежде чем научитесь жить со страстью.

Данный подход признаёт существование этой страсти ментально. В уме вы развиваете своё отношение к страсти, пока не научитесь управлять ею. Благодаря строгой дисциплине такого рода вы можете развить бесстрастие. Вы делаете это, не выражая страсть, а учась жить с желанием. Самое неправильное в данном случае подавлять страсть. Если вы пытаетесь подавить её, значит, вы более вообще не признаёте существование в вас подобной эмоции. Что бы ни случилось, вы сразу закрываетесь, потому что чувствуете себя виноватым, ведь вы совершаете грех или нечто в этом духе. Тогда, раз вы отказываетесь смотреть на неё, страсть ваша, скорее всего, «закупорится». Она станет накапливаться, словно воздух в воздушном шаре, и однажды, рано или поздно, вырвется наружу.

Подавление – очень неискусный способ борьбы со страстью. Не то чтобы в традиционных учениях что-то было не так, просто вы применяете их неправильно. Если вы паникуете, если ужасно стыдитесь и тушуетесь перед своей страстью, это не позволяет вам видеть её. Это не позволяет исследовать вашу страсть. Если же вы видите свою страсть, то понимаете, что вопрос не в том, чтобы физически её выразить. Задействовать её, судя по всему, дело второстепенное. Что действительно важно – увидеть свою страсть.

Итак, в буддийской монашеской традиции целибат является мощным средством борьбы с желанием, и не через подавление страсти, а через исследование её ментального аспекта. В буддийской традиции в целом, вместо того чтобы подавлять какое-то желание, родившееся в вашем уме, вы смотрите на него. Вы должны узнать свои желания, тогда необходимость физически выражать их отпадёт сама собой. Вы видите, что физическое выражение – это не более чем продолжение самого желания; вы видите ребячливое, а также хаотическое качество его выражения. Тем не менее основное коммуникативное качество желания должно сохраниться. Вы направляете свою энергию в процесс общения. Так строгая монашеская традиция упрощает жизнь.

Опять же, здесь идея монашества не основана на подавлении или чистом аскетизме. Она основана на простоте, а именно на простоте самодостаточности, простоте уединения. Вы познаёте желание и относитесь к нему с простотой уединения или даже одиночества. В конце концов само одиночество становится вашим супругом или спутником жизни. Поэтому в буддийской традиции те, кто практикует тантру и ведёт безбрачный, монашеский образ жизни, продолжают соблюдать внутреннюю дисциплину йоги, которая включает в себя единение с принципом сексуального союза на ментальном уровне. На стезе подвижничества монах или монахиня всегда может считать переживание одиночества супругой или супругом, спутником жизни. Даже в жизни монаха должен быть какой-то способ работы со страстью.

Иногда миряне полагают, что лучше всего сохранять свою сексуальную энергию для духовных целей. Им кажется, что если они израсходуют свою сексуальную энергию, то у них не будет энергии в её духовном аспекте. В йогических текстах объясняется, что всё зависит от того, как люди относятся к сексуальным взаимоотношениям в целом. Движет ли ими упомянутое выше отношение стяжательства – качество ненасытной алчности – или нет. Если это так, то человек тем самым превращает свою энергию в некую тяжкую страсть, что отрицательно влияет на его духовную жизнь. Вместе с тем, если человек может воспринимать физическое, сексуальное выражение страсти как часть процесса общения, то я не думаю, что секс будет хоть как-то отрицательно влиять на его духовную жизнь. На самом деле он будет вдохновением, потому что тогда физическое выражение желания становится символическим жестом, таким же как совершение простирания и различные другие йогические упражнения или обход ступы и тому подобное. Традиционные учения рекомендуют самые разные физические упражнения, позволяющие научиться использовать свою энергию должным образом и установить контакт между телом и землёй, способный наполнить вас ещё большей духовной энергией.

В тибетской монашеской традиции вас сначала посвящают в шраманеры, и вы становитесь новообращённым монахом или монахиней. Затем вас посвящают в бхикшу, и вы становитесь полностью посвящённым монахом или монахиней. Впоследствии вы принимаете обеты бодхисаттвы, что связано с практикой сострадания. Потом вас постепенно вводят в буддийскую традицию йоги, связанную с ваджраяной. Эти посвящения можно принять и без монашеского посвящения. Практикующий мирянин может принять обеты в буддийской традиции йоги, а также обеты бодхисаттвы. Затем вы стараетесь развивать сострадание, оставаясь домохозяином, который ведёт обычный светский образ жизни. В том случае, если вы приняли монашеские обеты, вы соблюдаете монашескую дисциплину безбрачия до тех пор, пока остаётесь монахом или монахиней, что может продолжаться до конца вашей жизни. Вместе с тем тибетская традиция не наказывает за сложение с себя обетов и отказ от монашества. Если какой-то лама решил покинуть монастырь и стать мирянином, то он волен далее выбирать, продолжать ему свою духовную работу, стать бизнесменом или домохозяином, или даже охотником. Этот выбор сугубо индивидуален. Тем не менее после отказа от монашества практика бодхисаттвы этого человека, как и его или её йогическая практика, продолжается. Монашеская традиция во многом основана на физической приверженности простоте, о чём мы уже говорили. Остальные дисциплины больше связаны с состоянием ума. Таким образом, даже если какой-то монах или монахиня решает вернуться в мир, его или её ум не должен от этого пострадать. Духовное здоровье сохранится.