Пыльными дорогами. Путница - [5]

— Искусать не искусала, но ножом пырнуть собиралась, — отшутился Арьяр.

— И откуда ж такие девки берутся? Ни имени спросить, ни близко подойти.

Он посмотрел на меня и ехидно сощурился.

— А ты свое назови, а после уже меня спрашивай, — стояла на своем я, стараясь не расплакаться от растерянности.

— Ладно, хватит девку пугать, — проговорил Арьяр. — Знакомься, Вёльма, это Дар и Амельд. А это Вёльма. Она из Растопши в Трайту идет.

Амельд присвистнул и укоризненно покачал головой.

— Видать, неладное что случилось, раз тебя одну отпустили.

Ну вот! Опять! Далось же им мое треклятое «одна». Ну, одна и что ж с того? Разве мало девок в одиночку в города едут? Благородные только и знают, что разъезжать в своих расписных повозках, да женских седлах. А мне, значит, раз рожей не вышла, и по лесу пройтись нельзя?

— Что случилось, не твоего ума дело. Раз иду, значит, прок от того есть, — заявила я, начисто согнав с лица непрошенную краску.

— Ох, и норовистая же ты, Вёльма. Не повезет кому-то с женкой, — подбоченясь, усмехнулся голубоглазый Дар. — Да и имя у тебя чудное.

— Имя как имя. Меня в честь Вёльмы-Огневицы назвали. Слыхал о такой?

Он кивнул.

— А раз слыхал, так глупостей не спрашивай.

Арьяр молча наблюдал за нашей перепалкой и, знай себе, посмеивался. Наконец, надоело ему это. Взял он меня, готовую еще не того братьям наговорить, за локоть и вперед потянул.

— Идем. Хватит языком чесать.

Я неохотно подчинилась ему, бросив пару недобрых взглядов на братьев, посмеивающихся мне вслед. Ничего! Будут знать, какие девки еще бывают. Привыкли небось своими ведуньями помыкать да у печи держать их. Со мной не пройдет — не на ту напали.

Подлесье оказалось гораздо больше, чем я думала. Дома в селе стояли добротные, дубовые, бревнышко к бревнышку выложенные. А уж какие резные узоры на окнах да на дверях! Ни разу таких не видела. Искусные мастера, должно быть, работали. То цветы, то птицы и звери, вырезанные из тонких дощечек, на каждом доме красовались.

Стройные ряды жилищ от площади лучами расходились во всем стороны. Аккуратно огороженные дворы чистенькими и ухоженными были. У нас в Растопше, бывало, куда не зайдешь, кругом, то скарб какой, то клоки сена вокруг всего дома, а то и вовсе навоз конский то тут, то там виднеется. А здесь, в Подлесье, хозяева высоких оград не ставят — все видно. Чисто в дворах ведунов, как будто и не простой люд, а благородные живут.

— С характером ты девка, — обернулся на меня Арьяр. — Вон как Дара и Амельда приложила.

— А ты думал, смолчу?

— Думал, постесняешься. А тебе палец в рот не клади, по локоть откусишь.

— Тебе бы по плечо откусила, — ответила я.

Мой проводник только головой покачал.

— Вот и подумай, сама ты из Растопши ушла, или, выгнали за длинный язык.

— Сама ушла, — буркнула я, разглядывая ближний дом. На двери его вместо узоров был набит красный щит с белой поперечной полосой и головой змея. — А это что у вас? Никак здесь рыцарь живет?

Арьяр мельком взглянул в сторону моей вытянутой руки и кивнул.

— Сван здесь живет. Когда-то в дружине короля Ельнийского воевал, да теперь состарился и на родину подался.

Я хлопнула глазами, и рот от удивления открыла.

— И что же? Настоящий рыцарь? И знак имеет?

— И знак, и щит, и благословение, и право жить в землях ельнийских.

— И сюда вернулся? Обратно в Беларду? — не сдержала вопрос я и от удивления едва не кричала.

Да разве ж слыхано такое, чтоб из далекой Ельнии в Беларду возвращались? Из края, где земля густыми лесами покрыта, а синие воды, что сушу на части рвут, зимой льдом покрываются, из войска знаменитого и обратно к нам? Да и куда — в глушь лесную, в Подлесье. Ох, видать, умом этот Сван не блещет, раз решил податься в эти места.

Издавна же все знают, что король ельнийский всем своим воинам клочок земли и жалование богатое дает. Сказывали в Растопше, что в походах его дальних озолотиться можно и что славой великой себя покрыть. Вон сын соседа нашего два года как в Ельнию подался. Взял его оруженосцем человек благородный и со времен воином сделать обещал. Эх, повезло парню, заметил его проезжий гость.

Вот я не я буду, если доведется мне в Ельнию попасть и назад вернуться. Уж что-что, а в Беларду назад не вернусь.

— Тише ты! — шикнул Арьяр. — Разоралась тут. Еще чего доброго Сван услышит, а он шибко не любит прошлое вспоминать.

Я только плечами пожала и снова осматриваться начала.

Люди, встречавшиеся нам на пути, любопытно, но без злобы смотрели на меня. Видом ничуть от наших, растопшинских, не отличались. Разве что повыше немного, да и то почти незаметно.

— Не отставай, Вёльма, — поторопил меня, засмотревшуюся, Арьяр. — Успеешь еще налюбоваться.

Легко ему говорить! А я, может, всю жизнь только село родное и видела. И ничего больше.

Мир он, вон какой большой, оказывается! Такой, что встать на вершину холма, раскинуть руки, закричать и голос твой далеко-далеко унесется и конца и края его пути не будет. И ведь, сколько не смотри, все равно не увидишь места, где земля обрывается. А я же только-только глаза от земли отрывать начала, только-только раскрыла их да протерла после сна многолетнего.