Пылающая Эмбер - [111]

приветливая и милая, как Кендра. Более того, она так смотрит на меня, что у меня

возникает чувство, будто на мне туфли на шпильках и короткая юбка. Другие старухи

улавливают напряжение, и после этого в разговоре ощущается какая-то натянутость. Я все

время чувствую, как Блэр буравит меня своим ледяным взглядом. Она не хочет, видеть

меня здесь. Это очевидно.

Меня так и подмывает придумать предлог и уйти, возможно, взять Медду и поиграть

с другими детьми. Я бы чувствовала себя куда комфортнее в кругу детей, но что-то мне

подсказывает, что трусливый побег — не лучший вариант. У меня такое чувство, что

слабые женщины здесь надолго не задерживаются.

— Ма, когда должны вернуться парни? — спрашивает Тэффи, возвращаясь к нашей

маленькой компашке.

— В любое время, — отвечает ей Ник.

Медда играет с серебряными браслетами, которые мне одолжила Бетани. Каждый

раз, когда я двигаю рукой, она тихо хихикает, и ее маленькие пальчики застревают между

ними, как будто это игра. Мне нравится ее смех. Такой беззаботный. Он успокаивает мои

нервы и дает мне возможность сконцентрироваться на чем-то другом, помимо

смертоносных взглядов, которых я удостаиваюсь.

— Ты здорово ладишь с ней, — замечает Ник.

Я поднимаю на нее свой взгляд.

— Ох… спасибо, — чувствуя потребность сказать большее, я продолжаю. — У меня

есть пятилетняя племянница. Я все время приглядывала за ней, когда она была такой же

маленькой.

Глаза Бетани слегка округляются от моего признания. Я знаю, что это новость для

нее и для всех остальных. Честно говоря, понятия не имею, почему я решила поделиться

этой информацией.

— Не возражаешь, если я украду ее у тебя? — спрашивает Блэр.

— Вовсе нет, — лгу я, протягивая Медду женщине, которая прожигает меня своим

злобным взглядом.

— Хорошо, что в доме появилась Куколка. Медда любит ее, и Аксель тепло к ней

относится, — признается Бетани.

— Что случилось с другой няней? Твоей соседкой? — спрашивает Ник.

— Миссис Родос? Она стареет, я больше не могу доверить ей Медду. Я застала ее

спящей последние два раза, когда пришла забрать Медду. Ей прописали новое лекарство,

из-за которого ее постоянно клонит в сон.

196

— Хотелось бы знать, почему ты не звонишь, если тебе нужна помощь? — Ник

крепко поджимает губы, и напряжение в кругу женщин возрастает до предела.

— Ма! — одергивает ее Тэффи.

— Что?

Бетани глубоко вздыхает и говорит:

— Я… Я не хочу сваливать на вас свои проблемы. У вас своих забот…

— Глупости, — перебивает ее Ник. — Мы — семья. Это могли быть мои внуки.

Тебе нужна помощь — ты протягиваешь руку. И я не задаю вопросов. Понятно?

В нашем маленьком кругу повисает тишина. Бетани кивает и отводит взгляд.

И тут я замечаю, что люди покидают двор.

— Ох. Отлично. Они здесь! — восклицает Ник. Ее лицо озаряет широкая улыбка. —

Пойдемте, леди. Я не видела своего племянника пять лет и не стану ждать ни секунды

больше.

Кто-то выключает музыку, и я слышу оглушительный раскат грома, а, точнее, рев

нескольких мотоциклов, движущихся по дороге.

В детстве меня напрягал этот звук, поскольку я думала, что кошмар моей сестры

вновь становится явью.

Я пячусь назад, используя детей в качестве предлога.

— Я присмотрю за малышами, — говорю я им и тянусь к Медде. Хотя Блэр

возвращает мне ее с неохотой.

Я не готова встретиться с Мавом. У меня крутит и сводит живот. Похоже, меня

сейчас стошнит.

Со временем рокот моторов становится все громче, и я слышу, как раздаются

приветственные возгласы от гостей вечеринки. Они кричат, вопят и хлопают. Раскатистый

рев моторов не затихает, а даже наоборот — байки начинают газовать. Звук настолько

громкий, а мотоциклы так близко, что, клянусь, я чувствую, как под моими ногами

вибрирует земля.

Я крепче обнимаю Медду и, когда она поднимает на меня свои глазки, выдавливаю

из себя улыбку. Кое-кто из детей останавливается и заглядывает за угол здания.

Несколько ребятишек бегут на звук, в то время как другие выглядят растерянными и

придвигаются поближе ко мне.

Рев постепенно затихает, и, наконец, последний двигатель глохнет. Я все еще слышу

за углом приветственные крики людей, но они походят на гробовое молчание по

сравнению с тем, какими оглушительными были раньше.

К тому времени, когда гости вечеринки снова начинают возвращаться на задний

двор, мне становится дурно. Я чувствую, как меня охватывает приступ паники, и я

сожалею о том, что предложила присмотреть за детьми. Если бы я этого не сделала, то

могла бы спрятаться, уйти, сбежать. Убраться отсюда прежде, чем Мав увидит меня и

убедиться, что я все еще здесь, жду, как бедная, томящаяся от любви девчонка, не

подозревающая о том, с какой стороной его личности ей предстоит сейчас столкнуться.

Заметив Бетани, я устремляюсь к ней. Она удивленно распахивает глаза, должно

быть, из-за выражения тревоги на моем лице.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

— Можешь взять Медду? Я не очень хорошо себя чувствую, — мямлю я, протягивая