– Не могу поверить, что поддалась на твои уговоры.
Одергиваю подол черной стрейчевой нейлоновой юбки, в которую меня вырядила подруга. К сожалению, другого выбора нет, если я не хочу светить своим нижним бельем. Метнув еще один смущенный взгляд на длинную очередь людей, которые выстроились позади вдоль тротуара, снова перевожу свой взгляд на зажатую между пальцами и нагретую солнцем ткань и ворчу:
– Хоть бы леггинсы разрешила надеть, ей-богу
Ди лишь посмеивается и убирает мои руки от ткани.
– Прекрати брюзжать, Роу. Ты поблагодаришь меня, когда мы будем старыми и седыми. Вот вспомнишь эту ночку и поймёшь, что однажды, лишь однажды, – она тычет указательным пальцем мне в лицо, подчеркивая последнее слово, – ты красовалась своей сексуальной, миниатюрной фигуркой, прежде чем всё постарело и обвисло.
– Я выгляжу смешно, – жалуюсь, отталкивая её палец от лица и закатив для убедительности глаза.
Я выгляжу так, будто шкаф Ди напился, и его вырвало на меня. Она каким-то образом уговорила меня надеть эту мини-юбку – обтягивающую настолько, что даже не описать словами – и ярко-розовый топ, демонстрирующий ложбинку меж грудей больше, чем должно быть позволено законом. Спереди ткань ниспадает красивыми складками вплоть до пупка, нижняя часть обличает бледную полоску кожи между краем блузы и верхней частью юбки. Ярко-розовая ткань соответствует моим убийственным ярко-розовым каблукам.
В прямом смысле убийственным. Потому что я знаю, что навернусь на них и умру.
Когда один из парней, стоящих рядом с нами в очереди, прижимается ко мне с глупой улыбкой, начинаю снова теребить юбку:
– Думаю, ты выглядишь секси.
Конечно же, он думает, что я выгляжу секси. Как долбаная проститутка!
– У меня есть парень, – парирую я, но Ди просто издевается надо мной.
– Она имела в виду спасибо, – отстреливается она отчитывающим тоном, пока парень не сверкает нам еще одной высокомерной улыбкой.
На нем футболка в обтяжку с графическим принтом и серебристой надписью, которую можно смело заменить словом «придурок». Перед тем как мы поворачиваемся, даже Ди не может не состроить гримасу. Мы стоим первыми в очереди на сегодняшнее ночное шоу у двери «Mayhem» под красно-оранжевым светом заходящего летнего солнца. Ди в течение многих недель с нетерпением ждала этой ночи, да и я от нее не отставала. До тех пор, пока мой парень, с которым мы вместе три года, не был вынужден отказаться составить мне компанию.
– Брейди – придурок, – говорит Ди, а я лишь вздыхаю, потому что жалею, что эти двое не могут поладить друг с другом. Диандра и я были лучшими друзьями с детского сада. С Брейди мы встречаемся с десятого класса, а последние два месяца живём вместе.
– Он должен быть здесь, чтобы заценить, как великолепно ты выглядишь сегодня ночью, но неееет, у него всегда на первом месте работа.
– Ди, он переехал сюда, чтобы быть со мной. Закрой на это глаза, ладно?
Она раздраженно ворчит до тех пор, пока не замечает, как я в сотый раз за вечер касаюсь век. Убирая мою руку, Ди приказывает:
– Прекрати. Ты размажешь макияж.
Я опускаю взгляд на пальцы и потираю их друг о друга.
– Скажи мне правду, – говорю я, смахивая комочки теней, – я выгляжу, как клоун?
– Ты сногсшибательно выглядишь! – уверяет меня она с улыбкой на лице. – Будь я лесбиянкой, у тебя были бы неприятности!
Я смеюсь до тех пор, пока Придурок снова не наклоняется, лопая наш личный пузырь своим чудовищно крючковатым носом.
– Не позволяй этому остановить тебя.
Мы обе смотрим на него с такой злобой, что парень немедленно отступает назад, так увлеченно разглядывая свои вызывающе красные кроссовки, словно видит их впервые в своей жизни. Ди и я поворачиваемся обратно, поглядывая друг на друга и стараясь не засмеяться. Она игриво толкает меня локтем, а я хихикаю и слегка подталкиваю её в ответ. Моя улыбка возвращается на место, и я наконец-то чувствую, что начинаю расслабляться, но в этот момент какой-то парень идёт прямиком мимо нас, словно собирается пролезть вне очереди. На нём темные очки и мешковатая черная вязаная шапка, свисающая назад. Он бросает сигарету на землю, и я, прищурившись, наблюдаю за ним.
Мы с Ди ждали слишком долго, чтобы позволить какой-то самовлюбленной сволочи вклиниться перед нами, так что, когда он стучит в дверь клуба, я, осмелев, вставляю свое слово:
– Они ещё не впускают людей, – говорю я, надеясь, что он поймёт намёк.
Даже на своих «небоскрёбных» каблуках я чувствую себя карликом рядом с ним. Он, должно быть, по крайней мере 6,2 фута[1] ростом, может быть выше.
Парень оборачивается и, ухмыляясь, опускает темные очки, будто его что-то развеселило. Его запястье покрыто верёвочными и резиновыми браслетами, толстыми кожаными напульсниками, а три пальца на каждой руке украшают татуировки. Но его глаза… лишают меня слов – они светлого серо-зеленого оттенка. Потрясающие.
