Пылающая Эмбер - [113]

сквозь пальцы, и тем самым создает на голове полный хаос. Затем он сердито смотрит на

меня. — Ты мне нравишься, но что? Теперь, когда ты подружилась с Бетани, между нами

ничего не может быть? Прежде, чем ты сделаешь свой выбор, тебе нужно знать, что мы с

ней, — его рука рассекает воздух, — никогда не будет вместе. Никогда.

199

— Дозер… — я не могу молчать при виде муки на его лице. — Между вами что-то

есть, и я не хочу оказаться посередине, что бы там ни было.

— Между нами ничего нет. Да, она когда-то была моим миром, и я хотел, чтобы она

снова им стала, но ей больше нет до меня дела.

— Не правда. Я три дня наблюдала, как она изо всех сил старалась не думать о тебе,

не говорить о тебе. Но ей это не по силам. Даже понимание того, как мало она знает о нас,

вызывает у нее ревность.

— Это ни черта не значит, — фыркает он.

— Для женщины это очень важно.

— Ну, значит этого недостаточно, — он выдыхает и идет к кровати. Присев на край

матраса, он разочарованно проводит руками по лицу. — Что она рассказала тебе о нас?

Я пожимаю плечами.

— Не так уж много. Только малую часть, и то лишь потому, что была пьяна.

Он выдыхает и бормочет:

— Она никогда не могла справиться с ликером. И это полное безумие, учитывая, что

она владеет баром и пьет, как сапожник, — он потирает руки и рассматривает их, но ему

требуется время, чтобы снова заговорить. — Она сказала тебе, что мы были вместе

несколько недель назад?

Мои глаза округляются от удивления.

Он бросает взгляд на мое лицо и безрадостно смеется.

— Полагаю, что нет. Конечно, не сказала. Зачем, если для нее это ни хрена не

значит?

Он наклоняется вперед и опускает голову на свои руки.

Я сажусь рядом с ним на кровать и, стараясь утешить, кладу руку ему на спину.

Тишина, заполнившая комнату, практически обретает черты реального человека. Словно

здесь Бетани. Призрак, прислушивающийся к нашему разговору.

Он протяжно выдыхает.

— Она, наконец, вернула меня обратно к жизни. Мы начали все с чистого листа,

позабыв о всем том дерьме, что было в прошлом.

— Что же случилось?

Когда он говорит, его голос кажется более хриплым, чем обычно.

— Кэп… мой отец… его подстрелили, — он тяжело выдыхает. — Она испугалась.

Не только потому, что кто-то стрелял в Кэпа, но и потому, что я должен был взять бразды

правления в свои руки. А она не хотела, чтобы ее детей зацепило рикошетом при клубных

разборках.

— Бразды правления?

— Взять нашивку президента, а также все обязанности и дерьмо, которые к ней

прилагаются. Это поставило бы мишень на спину всех тех, кто находится рядом со мной.

Некоторое время он молчит, а затем продолжает.

— Я не виню ее за то, что она опасается за свою жизнь и за жизнь своих детей. Она

хорошая мать, всегда такой была. И, знаешь, поначалу я понимал ее позицию. Но потом я

подумал о Ходже, с которым она прожила тринадцать лет. Разница лишь в том, что он не

принимал такого активного участия в жизни клуба, как я, а ведь мне пришлось бы взять на

себя определенную ответственность, если бы я решил возглавить клуб.

Он снова хватается за волосы, его переполняет чувство отчаяния и безысходности.

200

— Поэтому я сложил с себя полномочия. Я думал, что этого будет достаточно,

чтобы уберечь ее и детей от опасности, и мы сможем дать нашим отношениям реальный

шанс.

Он мрачно смеется себе под нос. Отпустив свои волосы, он поворачивает голову,

чтобы посмотреть на меня, его серо-голубые глаза, такие же беспокойные, как грозовые

облака.

— Этого было недостаточно. К тому времени она уже выстроила стену, не выслушав

тех гребаных слов, которые я должен был ей сказать.

— Похоже, она просто боится.

Вскочив на ноги, он рычит:

— Само собой, она боится… но я могу ее защитить. Черт возьми. Я не какой-то там

урод. Я никогда никому не позволю отнять то, что принадлежит мне. По крайней мере,

пока дышу.

Его кулаки сжимаются и разжимаются. Спустя примерно минуту его метаний по

комнате, он выпаливает:

— Я отказался от своего наследия ради нее. Я позволяю каждому из моих братьев

смотреть на меня так, будто я кусок дерьма. Мой отец умирает, и единственная вещь,

которую он хотел больше всего на свете, это увидеть, как я пойду по его стопам и

продолжу его дело. Я сложил с себя полномочия ради нее, а она говорит, что это не стоит

того. Я не стою риска.

Он впечатывает в стену кулак, и краска со штукатуркой осыпаются на пол.

— Черт бы ее побрал. Я всё поставил на кон. Какого хрена она не может сделать то

же самое?

Он всматривается в мое лицо, словно ищет ответ на свой вопрос.

— Я не знаю.

Его глаза сверкают от избытка переполняющих его эмоций.

— С меня хватит. Я задолбался ждать и на что-то надеяться. Я, черт подери, хочу

двигаться дальше. Единственный вариант, при котором она примет меня обратно, если я

сниму с себя нашивку и уйду. Покину клуб, мою семью, этот город и этот проклятый

штат, — он качает головой. — Но я не могу это сделать. Я не дезертир. Я не уйду от всего

того, что делает меня таким, какой я есть.

Он выдыхает, и часть напряжения сходит с его плеч.

— Я ждал четырнадцать лет, чтобы она вернулась ко мне. Тебе не кажется, что это