Пыль дорог и стали звон - [25]

Отец Дормий как обычно молился в храме у алтаря Холара. Слова молитвы были просты и незатейливы. Священник просил божество даровать добрую дорогу наёмнику Таринору и тёмному эльфу по имени Драм Дирен.

Глава 5

Всю ночь Маркуса Аронтила мучили кошмары и видения, так и не давшие полноценно отдохнуть. С трудом продрав глаза наутро, он вспомнил о корабле, об отплытии, о поручении мага. Эти мысли подобно молнии пронзили всё его естество, моментально прогнав сон и заставив вскочить с постели. Наспех одеваясь, декан Огня больше всего на свете боялся опоздать в порт. По счастью, тот корабль, на котором зарезервировал место Архимаг и тот, который, единственный из всех, должен был отплыть из порта в этот день, являлся одним и тем же судном. Взвалив на спину собранный ещё вчера мешок с самым необходимым, включая сменную одежду, книги и, чего греха таить, пару бутылок лучшего вина из погребов Сытого Дракона, маг покинул Академию и направился в порт, чтобы надолго, если не навсегда, распрощаться с родными местами. Тёмное пасмурное утро прогнало остатки сонливости отдалёнными раскатами грома. Едва дойдя до причала, маг увидел огромный корабль, чьи паруса украшало изображение звезды. Судно одиноко стояло у пристани, из-за сообщений о шторме в порту почти никого не было, и Маркусу не пришлось как обычно пробираться сквозь толпу. «Звезда Запада» встретила декана Огня заспанными лицами матросов. Один из них окликнул его.

— Эй! Ты же маг, верно? Ага, точно, тот самый. Капитан хотел тебя видеть. Он вон там, на мостике.

Поднявшись на мостик по лестнице Маркус увидел стоящего спиной высокого человека в явно недешёвом камзоле с золотой вышивкой и морских сапогах. Из под чёрной треуголки выглядывали аккуратно стриженные угольного цвета волосы. Услышав шаги за спиной, он обернулся, открыв взору мага аристократические черты гладко выбритого лица.

— Маркос Аренти, я полагаю? — Человек протянул руку и улыбнулся, обнажив безупречно белые зубы.

— Маркус. Маркус Аронтил, декан факультета Огня Академии Вальморы. — Смутился маг. Нечасто его, в общем-то, несложное, имя произносили неправильно, да ещё и с таким странным акцентом.

— Да, разумеется, прошу простить меня за мой неральский прононс, для меня честь принимать на борту вашу персону. Я — Жан Тревиль де Болье, капитан этого прекрасного судна.

— Приятно познакомиться. Где можно оставить вещи?

— Прошу проследовать в вашу каюту, третья дверь по коридору… Прошу меня простить. — Капитан повернулся к матросам, тащившим бухту каната внизу. — Шевелитесь, трюмные крысы! Отходим через полчаса! Забудете груз в доках — будете драить палубу своими волосами! Ещё раз прошу прощения, о чём мы говорили? — Капитан снова обратился к магу.

— О крысах… То есть о моей каюте, мы говорили о каюте. — Маркус пребывал в лёгком шоке, будто накричали на него.

— Полагаю, вы удивлены моей резкостью по отношению к матросам? Поймите, я был бы рад говорить с ними так же, как сейчас говорю с вами, но что поделать, если они понимают лишь язык грубости. И потом, если этих бездельников не подтолкнуть, можно не успеть ровным счётом ничего. Впрочем, довольно разговоров. Вам стоит успеть обустроиться в каюте до отплытия, а мне — спуститься и лично проконтролировать последние приготовления. Оревьи.

Маркус поудобнее перехватил мешок и только направился в сторону кают, как его окликнул голос капитана.

— Маркос! Познакомьтесь с вашими попутчиками, вечером я ожидаю вас в кают-компании как особых гостей.

— Непременно. — Ответил маг и продолжил свой путь.

Каюта приятно удивила комфортом и чем-то даже напоминала дом-кабинет Маркуса в Академии. Разобравшись к моменту отплытия с вещами, маг почувствовал подступающую морскую болезнь. По мере того, как судно набирало скорость, декану огня становилось всё хуже и, в конце-концов, он был вынужден покинуть каюту, чтобы подышать свежим воздухом на палубе. Там позеленевший маг встретил одного из попутчиков — приветливого путешественника из далёкой Аэтийской империи, представившегося как Тиберий Алестийский. Этот улыбчивый полноватый парень с чёрными кудрявыми волосами оглядел мага внимательным взглядом голубых глаз и посетовал на нездоровый цвет лица, предложив настойку, которую принимал в таких случаях сам. Вскоре магу стало лучше и он, поблагодарив Тиберия за помощь, вернулся к себе, сославшись на собирающийся дождь.

В течение дня Маркусу удалось познакомиться с остальными своими попутчиками, которые, несомненно, должны были быть приглашены капитаном в кают-компанию этим вечером. Ими оказались не слишком общительный гном-купец Норедин и не представившаяся эльфийская девушка, сказавшая, что с удовольствием пообщалась бы по душам, но её ждут неотложные дела. И какие дела могут быть у пассажира корабля? Разве только выспаться как следует. Ещё один попутчик весь день не покидал своей каюты, и познакомиться с ним представится возможным только вечером. В полдень начался дождь. Постепенно усиливаясь к вечеру, он не сулил ничего хорошего, учитывая штормовой прогноз, из-за которого Звезда Запада оказалась единственным кораблём, покинувшим порт в этот день, и, скорее всего, за всю неделю. Маркус извлёк из мешка книгу в простеньком переплёте, которую хотел прочитать вот уже почти год, но никак не мог найти времени. Точнее даже не пытался найти. Книга являлась путевыми заметками одного путешественника, даже называлась так же — «Путевые заметки», и Маркус решил, что когда как не сейчас начать её читать. Ведь он сам стал в какой-то мере путешественником. Не то, чтобы он совсем не покидал Академию, нет, он выезжал на «большую землю» по поручениям Архимага. Но поручения эти, являвшиеся по сути мелкими встречами или сопровождением чего- или кого-либо, были настолько ничтожны, что маг начинал чувствовать себя мальчиком на побегушках, а не деканом огня, хотя Архимаг каждый раз уверял его, что дело крайне важное и требующее его непременного участия. Однако именно одна из таких командировок изменила всю жизнь Маркуса Аронтила, сведя его с человеком, заменившим ему сына. Маг лёг на кровать и посмотрел в потолок, выуживая из памяти события более чем пятилетней давности. «Отчислен за учинение беспорядков и отсутствие дисциплины», бумага, поделившая жизнь на «до» и «после». Вспомнил он и ледяной взгляд Архимага, хладнокровно рвущего на части прошение о восстановлении, которое Маркус писал целую ночь, с трудом находя оправдания и подбирая слова, придумывая мотивы и причины. Ледяным поветрием пронесся в сознании голос Архимага: Оставь надежду. Его не вернуть. Я запрещаю. Слова, сказанные, казалось, не самим Вингевельдом, а его ледяными глазами. И Маркус оставил надежду, постарался очистить сознание, что-то выбросить из памяти навсегда, а что-то спрятать в самые дальние её уголки, куда никогда не пришлось бы заглянуть. И вот теперь Архимаг сам дал ему шанс исправить жизнь, правда, непонятно зачем. Маркус не верил, что посох настолько важен для Академии, впрочем, ему не хотелось об этом думать. Размышлять о дальнейших действиях он будет позже. Вместо этого он решил наконец-то начать читать «Путевые заметки», чтобы, может быть, получше узнать о своих попутчиках — выходцах из других стран, которые, так же как и он, приглашены грядущим вечером в кают-компанию капитаном со странным акцентом и не менее странным именем.