Пятый тотем - [62]

Однажды, покидая келью, я столкнулся взглядом с девушкой, выходившей из одной из соседних «камер», как мы их называли. Наши глаза встретились, и она, сделав серьезное выражение лица, обратилась ко мне:

– Я тебя здесь раньше не видела. Новенький? Как тебя зовут?

Я проворно оглянулся по сторонам и прошептал:

– Конгнирим!

Она прижала ладони ко рту, выпучив глаза:

– Не может быть! Но меня тоже зовут Конгнирим!

Мы дружно расхохотались и пошли каждый своей дорогой. Поскольку времени для нас не существовало, вполне можно было себе позволить никуда не спешить. Периодически мы виделись на учебных лекциях, в столовой и на тренировочных полигонах. Наверное, то, что между нами происходило, можно было бы назвать дружбой. Редкие встречи всегда сопровождались веселым смехом и взаимными подколами. В отличие от других учащихся, она не была ни капли надменна, интересовалась культурой других народов, впрочем, и не углубляясь в опасную близость к переходу на личности.

Время текло незаметно, и о том, что проходили месяцы и годы, я мог судить по изменению лиц тех, с кем учился. Отсутствие дневного света и скудный рацион не шли на пользу для здоровья, но существующие порядки были крепки как камень, окружавший нас.

Наша память была всем, что мы имели, и вместе с тем не принадлежала нам. Не знаю, что за дух противоречия жил во мне, но сознание требовало иметь отдушину, что-то, чего не смогут у меня отобрать педагоги. Чего-то, что меня не заставят забыть, что будет со мной, даже когда я совсем сойду с ума от бесконечной зубрежки. Я не сразу осознал, что этот предмет закрепления в памяти у меня появился уже давно и все время был со мной рядом, ведь она жила напротив.

Наши редкие встречи с моей веселой соседкой стали для меня дороже сна. Порой я мог часами стоять у двери своей комнаты, вслушиваясь в шаги. Личное общение в ордене было строго запрещено, не говоря уже о визитах в чужую келью, поэтому мы подгадывали моменты, чтобы невзначай выйти одновременно или встретиться между лекциями. Мы оба понимали, что делаем то, что запрещено, и, возможно, вредим друг другу, но уже не могли остановиться.

Как-то раз я проснулся не от привычного колокольчика, установленного в нашем крыле и возвещавшего о подъеме, а от стука в дверь. Первое время я даже не осознавал, что это мне не чудится, настолько необычным и невозможным казалось происходящее. Я уже было подумал, что мне все приснилось, как едва слышный стук повторился вновь. Стараясь не шуметь, я медленно поднялся с кровати, набрасывая хитон и повязывая поясную цепь. Я ждал какой-то внезапной проверки или еще какой каверзы, но, открыв дверь, едва успел шагнуть назад в комнату.

Моя соседка влетела в келью, как ураган. Мельком выглянув в коридор, она очень осторожно прикрыла за собой дверь. Я чувствовал, что нечто произошло, но она не спешила ничего мне объяснять, лишь смотрела на меня глаза в глаза и молчала. Этот взгляд был настолько глубоким и чарующим, что мгновение спустя я уже не видел и не слышал ничего вокруг. Мир, келья, пустые стены, все перестало существовать, были только мы с ней и что-то запретное, но наше общее и от того самое дорогое во Вселенной.

Когда она заговорила, я сразу понял, что мы видимся в последний раз. Ее голос дрожал, хотя она с видимым усилием старалась с ним совладать:

– Сегодня у меня итоговый экзамен. Не знаю, что это будет, но мне страшно! Из ребят, что пришли учиться раньше меня, ни один не вернулся после итогового. Это всегда казалось мне странным. Не могут же все с первой попытки сдать или не сдать? Куда они потом деваются?

Мне нужно было что-то сказать, как-то подбодрить ее, но я пребывал в таком же неведении:

– Слушай, я уверен, что тебе не о чем беспокоиться. Скорее всего, это будет какой-нибудь тренировочный полигон или головоломки. Мы сотни раз решали подобное!

– Но всегда мы после этого возвращались сюда! – она была неумолима. – Что если я провалюсь? Что тогда со мной будет? А если нет, куда меня пошлют? Что я буду делать без…

Она осеклась и закрыла лицо руками. Не в силах на это смотреть, я прижал ее голову к своей груди, и она разрыдалась.

– Я столько потеряла в своей жизни, столько сил отдала, чтобы стать Конгнирим… Но сейчас мне страшно. Наверное, потому что я догадываюсь, что дальше ждет меня, – она оглянулась, словно нас могли подслушать.

– Мне кажется, итогового экзамена нет. Это и есть сама Бездна, – прошептала она.

– Я тоже думал об этом, – признался я. – Пожиратели собирают души с Даром, такие как ты или я. А мы должны сражаться, используя силу, на их территории, вырывая владельцев Искр из лап врага, чтобы не всех поглотила Бездна, чтобы и мы сами могли родиться снова. И так бесконечно.

– Осталось в этой схеме понять, как нас туда забрасывают, и как это – заставить себя родиться опять, – невесело посетовала она.

– Помнишь, мы как-то обсуждали, что я пришел учиться немногим позже тебя? На каких-то пару месяцев, как мы считали?

– Продолжай. – Ее глаза внимательно смотрели на меня, ища любую зацепку из сложившегося положения.

– Это значит, что мой экзамен тоже будет скоро. У меня приличные результаты по всем дисциплинам. Думаю, я смогу просить о досрочном выпуске. Тогда, если все то, о чем ты говоришь, правда, мы сможем оказаться в Бездне вместе и прикрывать друг друга! – затараторил я.