Пятое время года - [116]

— Здравствуйте, Николай Иванович.

Теперь господин Швырков сердито отмахнулся: не мешай, дай договорить! И она, дурочка, стала ждать. Дурочка — это не то слово! Как она могла плениться этим наглым типом с надутой крестьянской физиономией, не оставляющей сомнений в том, что двухсотлетнее татаро-монгольское иго — неоспоримый исторический факт.

Он наконец отключил мобильник, взглянул лениво:

— Анжела где?

— Понятия не имею. До свидания, Николай Иванович!

— Подожди-ка… — Вскинув руку, он с полминуты, не меньше, в раздумье смотрел на часы, ничуть не считаясь с чужим временем. Наконец соблаговолил перевести ленивые глаза на, между прочим, очень даже симпатичную девочку и вдруг, сощурившись, смерил наглым, оценивающим взглядом. С ног до головы. — У тебя есть что-нибудь одеть… поприличнее?

Остаться хладнокровной после такого гиперхамства стоило большого труда.

— Простите, не поняла? В каком смысле?

— В том смысле, что иди быстренько переодевайся. Даю тебе десять минут. Хотел Анжелу с собой взять, но раз ее нет… Короче, поедем в ресторан, на деловую встречу. Говорят, ты английский хорошо знаешь. Будешь переводить.

— Извините, но…

— Давай, давай, опаздываем!

Если бы он не был Анжелкиным отцом, то получил бы в ответ ядовитое: очень жаль, господин Швырков, но у меня есть дела поважнее ваших деловых встреч! Будь он всего лишь Анжелкиным отцом, то и тогда, пожалуй, уехал бы один.

— Так и быть, спущусь через двадцать минут.

— Десять!

Капризно вздернутое плечо «не я в вас заинтересована, а вы во мне, не нравится — уезжайте» и неспешная походка должны были продемонстрировать этому наглецу, кто здесь диктует свои условия. Походка удалась на славу, хотя внутренне трясло от обиды, злости и того глупого, но уже полностью захватившего азартного желания доказать свое превосходство, которое и не позволило распрощаться с Анжелкиным отцом. В конце концов пора поставить его на место! Пусть знает, с кем имеет нахальство разговаривать сквозь зубы! С хорошенькой, обаятельной интеллектуалкой Танечкой! Плебей! Выскочка! Что плохого она ему сделала, чтобы так хамить?

Поскольку за двадцать минут вряд ли удалось бы проштудировать Брокгауза и Ефрона, да его и в помине не было в квартире литературоведки, пришлось сосредоточиться исключительно на внешности. Кстати, на фоне незаурядных внешних данных и интеллект выглядит куда более незаурядным.

«Коктейльное» черное платье, без широкого, несколько простящего пояса, сделало еще изящнее, особенно по сравнению с далеко не субтильным нефтяником, а туфли на шпильке возвысили как раз настолько, что мужчина среднего роста уже не мог бы смотреть свысока. Волосы расчесывались перед зеркалом долго-долго. До тех пор, пока не послушались. Карандашиком — краешки глаз, тушь — на ресницы. Ни теней, ни помады, ни тонального крема — никаких излишеств! Был выбран имидж юной, прелестной, интеллигентной девочки — дешевых, вульгарных девиц в окружении этого буржуа наверняка предостаточно, так что тоннами краски не потрясешь его воображение.

Не выбивалось из общего стиля и темно-синее мягкое пальтишко, привезенное тетей Надей Шапиро из Италии и еще ни разу не побывавшее на свежем московском воздухе.

Закинув на плечо сумку, очень кстати купленную на днях в переходе на Пушке, она в последний раз взглянула в зеркало и коварно сощурила глазки: как в таких случаях говаривала Бабвера? Хороша была Танюша, краше не было в селе! Добавим дяденьке адреналинчика в кровь!

Старания не прошли даром: поджидавший в машине «дяденька» улыбался весьма красноречиво, но достаточно было встретиться взглядом с его блестящими, лукаво сощуренными глазами, как он тут же отвернулся. Насупленный профиль и рука, сердито постукивающая по дверце, выражали гневное нетерпение. Что за чертовщина?

Всю дорогу общавшийся исключительно с мобильником, суперделовой человек выскочил из машины и понесся к колоссальной гостинице, доминирующей над всей еще по-зимнему грязно-белой московской окраиной, прямо как командир в атаку! Не оглядываясь на подчиненных, которые, несмотря на высокие каблуки и скользкие каменные плиты, по его представлениям, очевидно, должны были с криками «ура!» бежать следом и беспрекословно выполнять все команды, отданные из-за плеча:

— Лишнего ничего не говори! Переводи, когда скажу! Я в английском пока не очень силен, так что поможешь. Этот мужик в принципе немец, но по-английски говорит отлично. Что еще? Остальное по обстановке!

Армейская терминология укрепила возникшие ассоциации. Условия, приближенные к полевым, обеспечивал сумасшедший ветер, бич всех спальных районов, превративший волнистые волосы в бесформенную гриву. В краешке правого, подветренного, глаза затрепетала слеза. Еще чуть-чуть, и у девочки с «незаурядными внешними данными» предательски «потекли» бы ресницы.

Спустя минуту она уже была готова расплакаться по-настоящему. За что такое наказанье — таскаться по ресторанам со всякими банкирами и бизнесменами?! До чего же они все противные! Что Виктор, что этот! Но флегматик-банкир по крайней мере хоть на людях пытался изображать галантность. Полоумный господин Швырков не считал необходимым что-либо изображать: нервно притопывал ногой — «давай, давай быстрее!», выхватил номерок у гардеробщицы и, лишив возможности взглянуть в зеркало, с такой силой толкнул стеклянную дверь в ресторан, что еле удалось увернуться, чтобы не получить дверью прямо в лоб. Не обратив ни малейшего внимания на ойкнувшую спутницу, он широким шагом зашагал через зал, по размерам сопоставимый с теннисным кортом, а по интерьеру — с привокзальным буфетом, и, вприпрыжку обогнув последние два столика, протянул руку поднявшемуся навстречу двухметровому немцу.