Пятницкий - [35]
Надо было отпечатать, вынести и распространить несколько сот тысяч маленьких красных плакатов с призывом бросить работу в день 1 Мая. В магазин кавказских фруктов валом повалили «покупатели».
27 апреля вечером Пятницкий, как и всегда, находился на своей явке. Приходили товарищи, коротко сообщали, как идут дела, и тут же уходили. Все шло нормально, ничто не предвещало неприятностей. Единственно, что вызывало у Пятницкого досаду, так это неаккуратность заведующего распространением литературы Королева, которого он поджидал. Прошел час и два, а Королев все не появлялся, удалось выяснить, что его не было и у родных, и Пятницкий помрачнел. Он знал, что перед 1 Мая жандармы начнут хватать направо и налево. Но еще только кончался день 27 апреля — рановато для облав и превентивных арестов! Пошел с явки прямо домой, в «коммуну». Сказал Волгину:
— Как бы этой ночью не пришли.
Волгин, живший легально и не имевший за собой особых грехов — он принадлежал к меньшевикам, только спросил:
— Что ты предлагаешь?
— Не открывайте дверей, пока меня не разбудите.
— Ладно. Это нетрудно.
Пятницкий лег, но, несмотря на страшную усталость, заснуть не мог. И ровно в полночь забарабанили в двери черного хода. Вскочил и мгновенно уничтожил листочек с условными знаками и адресами явок. Не одеваясь, зашлепал к дверям.
— Кто там?
— Откройте. Срочная телеграмма.
Ну, все ясно. Открыл, посторонился. В дверь ворвалась целая орава: пристав, шпики, околоточный, городовые, дворники.
Околоточный спросил, дома ли Волгин и Целикова и в каких комнатах они проживают.
Пятницкий очень вежливо ответил, показал, а сам пошел в свою комнату — дожидаться развития ночных событий. И тут увидал у себя на столе книжку — протоколы конференции боевых и военных организаций РСДРП. Его прямо оторопь взяла. Не имел он у себя такой книжки. Не лежала она на столе три минуты назад, когда он уничтожал этот самый листочек с зашифрованными явками. Откуда же она взялась? И что теперь прикажете делать? Не успел ничего решить, в комнату без стука вошли околоточный и какой-то тип. Тип сразу же к столу и хвать книгу. Теперь все ясно. Шпик к околоточному:
— Видите, какую литературу господин у себя сохраняет?
— А что такого! Она же во всех магазинах продается.
— На ней и адрес типографии стоит, — возразил околоточный.
Они ушли. Но через несколько минут вернулись.
— Где та книжка? — спросил шпик.
— Там, — Пятницкий кивнул головой в сторону полки.
— А ну тебя, братец, с твоей книжкой, — недовольно сказал околоточный. — Не то ищешь, что надо.
Ушли. Слышно было, как в соседних комнатах передвигают мебель, топочут сапожищами, на кого-то покрикивают.
Как и всегда в подобных обстоятельствах, Пятницкий пытался представить себе размеры провала. Кто и на чем «погорел»? Не приложил ли тут свою грязную лапу какой-нибудь провокатор? Не нанесен ли удар в самое сердце организации — по руководству Московского комитета?
А в соседних комнатах все еще двигали мебель, швыряли на пол какие-то тяжелые предметы, очевидно книги, громко хлопали дверьми. Под утро пришли и за ним.
В комнате Волгина — все в ней было перевернуто, как после пожара, — за столом сидел пристав с утомленным лицом давно не спавшего человека. Начался допрос. Пятницкий назвался согласно прописанному паспорту, рассказал, что приехал в Москву для того, чтобы позаниматься в Румянцевской библиотеке, и в меру, не слишком резко, выразил свое удивление и негодование по поводу учиненного у него обыска.
Пристав записал ответы, мельком взглянул на него из-под покрасневших, набрякших сном век и зевнул, прикрыв рот левой рукой в так и не снятой, когда-то белой перчатке.
— Прошу извинить за причиненное беспокойство, господин студент. — Попробовал пошутить: — У вас-то еще все впереди, уйдем — зададите такого храповицкого, только держись! А у меня служба. Что ночь, что день. — И, еще раз сладко зевнув, изрек приговор: — Вы, господин студент, свободны. Только нижайшая просьбица — из дома не выходите, пока мы все тут не закончим.
Пронесло! На этот раз выкрутился. И, вежливо поклонившись, Пятницкий ушел в свою комнату ожидать финала.
Незваные гости скоро отбыли. Тогда «считать мы стали раны, товарищей считать…». И хотя в серой мгле рассвета, вползавшей в окна, лица членов «коммуны» были бледны и искажены только что пережитым волнением, результат полицейского налета вызвал взрыв веселого хохота. Арестовали и увели двух легальных: меньшевика Волгина и сочувствующую Целикову. Нелегальные: Пятницкий, Гальперин и Бричкина оставлены в покое. Что за странная история!
Утром пришел Аршак. И так как он никогда не посещал Пятницкого на его квартире, стало сразу же ясно: случилось нечто из ряда вон выходящее.
— Типография занята полицией. Я только что оттуда…
— Но как же ты-то уцелел? — перебил Пятницкий.
— Подожди. Постараюсь по порядку. Понимаешь, иду «сдавать» магазин Габелову. Подхожу: вывеска есть, дверь заперта. Почему не открыт магазин? Непорядок! Есть окно. Смотрю в окно: в магазине полиция. Что делать? Побежал к нашим печатникам предупредить, чтобы не приходили. Успел. И знаешь, Осип, видно, я в рубашке родился. Ведь меня же там все дворники знают. Постовой знает. Соседи знают. Проскочил, словно в шапке-невидимке. И к тебе — предупредить.
Авторы повести — девять известных советских фантастов и один критик Вл. Дмитриевский, которые написали её, сменяя друг друга, главу за главой.В 1960-е годы ленинградские фантасты уже имели опыт написания подобных коллективных повестей для радио. По рассказу А. Балабухи О несуетности служения, или Ода негромкому голосу, при этом основной целью пишущего было выйти из ситуации, в которую загнал его предшественник, и усложнить задачу тому, кто будет писать следующим. При написании следовало соблюдать только два правила: не убивать всех героев сразу и не объявлять всего происходящего сном.Первая глава, которая определяет сюжет повести, была написана братьями Стругацкими на основе созданного ими примерно в 1963 году рассказа «Дикие викинги» [Стругацкий.
Предисловие к сборнику «Кольцо обратного времени», Лениздат, 1977.
«Вожаки комсомола» — сборник биографических очерков о выдающихся организаторах и руководителях ВЛКСМ. Среди них Н. Чаплин и А. Косарев, Л. Пылаева и А. Бойченко, Г. Муратбаев, Р. Хитаров, Б. Дзнеладзе. На примере этих истинных вожаков комсомола, работавших в самых различных уголках нашей страны, можно проследить весь славный путь советской комсомолии. [Адаптировано для AlReader].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Статья, 1964 год, предисловие к сборнику «В мире фантастики и приключений» — 1964.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.