Пятницкий - [33]

Покупатель неторопливо осмотрелся по сторонам, для чего-то подошел к окну и минуту постоял перед ним, недовольно покачивая головой… Потом шагнул к прилавку и попросил отвесить полфунта изюма и столько же абрикосов.

Приказчик старательно свертывал фунтики из плотной серой бумаги. Хозяин магазина, казалось, был погружен в просмотр счетов.

— Вы и оптовую торговлю ведете? — спросил пришедший.

— Если хороший покупатель найдется, почему бы и не сделать дела, — с сильным восточным акцентом сказал хозяин магазина, отрываясь от счетов. — А вы, генацвале, оптовик?

— А вот посмотрим, что за товар, — буркнул посетитель.

— За этим дело не станет. Прошу за мной.

Они прошли за перегородку и по узкой неудобной лестнице спустились в довольно глубокий подвал.

В подвале громоздились большие ящики, очевидно, с сухими фруктами. Но пахло от них металлом и типографской краской.

— Неужели, товарищ Аршак, вы не замечаете, как а магазине трясется пол, когда работает «американка»? — недовольно спросил Пятницкий. — В высшей степени неосторожно.

— А что делать? Мы же не можем перестлать пол.

Пятницкий задумался. Самый беглый осмотр нелегальной типографии Московского комитета показал, что работающие в ней товарищи весьма слабо знакомы с правилами конспирации. Содрогавшийся пол и глухой шум машины в магазине, торгующем сухими фруктами, могли заинтересовать любого мало-мальски наблюдательного покупателя.

— Вот что, товарищ Аршак, — решил Пятницкий. — Проведите из магазина в подвал звонок. И лишь только открывается входная дверь, вы даете сигнал вниз, чтобы мгновенно прекратили работу. И сделайте это сейчас же.

Аршак кивнул головой.

— Кто спит за перегородкой?

— Товарищ Вульпе — «приказчик». Прописан по фальшивому паспорту на имя Лапышева.

— Никуда не годится! Нет ничего проще установить подложность паспорта. И тогда все у вас полетит к чертям. Надо немедленно выписать товарища Вульпе. Я постараюсь подобрать кого-нибудь на его место. А как с бумагой?

— Неважно. Тут у меня расчет на твою помощь, товарищ Осип.

И Пятницкий стал искать, где можно было бы купить бумагу в нужном количестве и подходящего формата. Удалось договориться с конторой одной из бумажных фабрик, находившейся в нижних торговых рядах на Красной площади, о предоставлении кредита. Закупленная там бумага отправлялась в переплетную мастерскую во 2-м Щемиловском переулке, где ее разрезали на части нужного формата, затем ее забирал «приказчик» и отвозил на склад типографии в Покровском проезде, и лишь оттуда, специально упакованная под кавказские фрукты, она поступала в нелегальную типографию МК.

Типография работала отлично. За восемь месяцев существования она выпустила 45 названий. Прокламации печатались тиражом от 5 тысяч до 40 тысяч экземпляров, а маленькие красные плакатики, выпущенные перед выборами во II Государственную думу и перед 1 Мая 1907 года, — в сотнях тысяч экземпляров. Всего же в этой типографии за восемь месяцев было отпечатано полтора миллиона экземпляров различных листовок МК, многие из которых вышли из-под пера таких блестящих публицистов, как М. Н. Покровский, И. И. Скворцов-Степанов, Г. Л. Шкловский, М. С. Сильвин (Бродяга), и других, составлявших литературно-лекторскую группу Московского комитета.

Выступая на вечере, посвященном 80-летию со дня рождения Пятницкого, верный его товарищ и друг Бричкина, вспоминая этот период революционной деятельности Пятницкого, рассказывала:

«Профессиональные революционеры-партийцы получали определенные оклады на жизнь, потому что они занимались только партийной работой. Обычно им платили 25, редко 30 рублей. И Пятницкий должен был еще отчитываться в своих расходах (это была его инициатива), он записывал в счет (наверное, товарищи, в архивах есть эти счета): истрачено на то-то и на то-то столько-то… Он до копейки отчитывался, когда вопрос касался партийной собственности. Здесь он был бесконечно щепетилен.

…Мы жили с ним в коммуне, и тут он раскрывался как человек. Он доверял нам бесконечно, но чтобы когда-нибудь… сказал, что ведает типографией, — этого никогда не было. Вдруг он приносил бананы, фрукты кавказские. Нас это удивляло, мы жили очень бедно — откуда он доставал эти фрукты! Он говорил нам: «Вы знаете, товарищ с Кавказа приехал». А это была подпольная типография под видом магазинчика, продававшего кавказские фрукты. Поразительная конспиративность. Он рассказывал о своей жизни, но никогда не говорил, что имеет какое-то отношение к типографии. Мы понимали, что так надо. Он своим отношением ко всему и нас учил поразительной конспиративности».

Но прежде чем Пятницкому удалось как-то организовать свой личный быт, он порядком помучился. Приехав в Москву без паспорта, он больше семи месяцев не мог раздобыть для себя подходящего вида на жительство. Это значит, что ему раз, а то и два раза в месяц приходилось менять квартиру, в которой он жил непрописанным, в постоянной тревоге, что дворник, всегда связанный с полицией, может заинтересоваться подозрительным жильцом. Поэтому он предпочитал «не дразнить гусей» и по большей части ночевал либо у друзей, либо на явках, что тоже было неудобно. А работы все прибавлялось. Бричкина неточно знала круг обязанностей Пятницкого в Москве. Он ведал не только одной типографией. Она составляла лишь часть, правда очень важную, «всей техники» Московского комитета. Кроме типографии и аппарата людей, занимавшихся получением и распространением литературы, в ведении Пятницкого находилось и паспортное бюро, возглавлявшееся А. Корнеевым (по кличке Пахомов). Бюро работало недурно, поддерживая тесные связи с Питером и Ростовом-на-До-ну, обмениваясь с тамошними организациями копиями документов.