Пятницкий - [28]
На экстренном заседании Одесского комитета было принято короткое воззвание, написанное Гусевым. Оно призывало рабочих продолжать забастовку, вооружаться кто чем может, ибо наступают дни решающих боев с до зубов вооруженными защитниками самодержавия. Кроме того, комитет решил превратить похороны погибших от полицейских пуль в новую политическую демонстрацию одесского пролетариата.
Невесело было на душе у Пятницкого, когда утром 31 октября он возвращался из больницы на Молдаванке, где в морге лежали убитые (чтобы полиция не выкрала тела своих жертв, в больнице находился вооруженный патруль из представителей всех революционных организаций, и Пятницкий ходил проверить, как прошла ночь). Он думал о том, что вот, кажется, наступила пора, когда рабочим придется драться за власть. А где же боевые пролетарские дружины? Откуда достать оружие? Что понимают Гусев, Шотман или он в тактике уличных боев? Построить баррикады… Допустим. А чем отбиваться? И опять все упиралось в отсутствие единства в мыслях и действиях различных социал-демократических течений. Меньшевики, бунд… Попробуй-ка договориться с ними. Лебедь, щука и рак… Вот ведь что у нас получается! И намеченная демонстрация-похороны может превратиться в бойню.
Так, глубоко задумавшись, не обращая внимания на окружающее, неторопливо добирался он до центра. И сразу, точно горный обвал, обрушился на него многоголосый ликующий гам. Крики «ура», «Марсельеза»… Обнимаются, целуются, подбрасывают вверх шапки, размахивают лоскутами алого кумача… Вот оно что! Царский манифест — «Мы, милостью божию…». Ага! Мелькнула мысль: струсил Николашка. И сразу же сам себя одернул: тактическое отступление, и ничего больше. А рядом поздравляли друг друга со свободой, троекратно лобызались… Даже плакали от радости. Все-таки любопытно, какая свобода нужна этому пьяному, превосходно одетому господинчику в котелке и в очках в золотой оправе. И этот огромный рыжий мужчина в поддевке и скрипучих хромовых сапогах с блеском, раздирая толстогубый рот, тоже ревет словно бык, приветствуя и славя «слободу». А ему-то чем не угодило его императорское?.. Но появились уже красные стяги. Куда идти раньше — к тюрьме, чтобы распахнуть двери, или к думе, чтобы водрузить на ней алый флаг?
Разделились на две части: одни двинулись к тюрьме, другие, во главе с Осипом, к думе. Кто-то всунул ему в руку древко знамени. Тяжелое, оно вдавливалось в плечо, но сейчас Осип даже не почувствовал его тяжести. Знамя раздувалось, плескалось над ним, как крыло неведомой красноперой птицы, и несло, несло за собой.
Вся Дерибасовская словно бы разрумянилась от радости. На балконах домов висели тяжелые текинские ковры и бархатные занавеси всевозможных красных оттенков. Где-то при распахнутых окнах на рояле играли «Марсельезу», и идущие по улице нестройно подхватывали мотив.
Офицеров заставляли отдавать честь или снимать фуражки перед знаменами революции.
Подошли к зданию городской думы. Над ней взвился красный флаг. Открылся митинг. Председательствовал Пятницкий. Тысячи людей стояли, тесно прижавшись друг к другу, жадно ловя слова ораторов. Ораторы, успев уже нацепить на грудь пышные красные банты, велеречиво славили свободу. Вдруг появился небольшой отряд казаков, и участников митинга словно смыло набежавшей волной. Пятницкий остался один на один со своим колокольчиком.
После митинга он зашел в думу. В одной из комнат лежал располосованный крест-накрест портрет царя в тяжелой золоченой раме. В другой заседало несколько членов городской управы. Решался исключительно важный вопрос: какой формы и каких цветов должен быть значок для будущих милиционеров, которым надлежит заменить ненавистных фараонов.
Пятницкий спросил «отцов города»: откуда они намерены брать людей для милиции, есть ли у думы оружие, чтобы вооружить этих самых милиционеров.
Почтеннейшие отцы охотно разъяснили, что милиционеров выделяют из своей среды домовладельцы и что оружия им никакого не понадобится, так как был манифест. А вот значок милицейский нужен непременно.
— И над чем вы только голову ломаете, господа! — искренне удивился Пятницкий. — Значок для милиционеров!.. Никто еще не отменил ни полиции, ни казаков. И если мы теперь же не вооружим рабочих через их революционные организации, то можем оказаться в великом проигрыше.
Кто-то поддержал Пятницкого. Но «отцы города» и слышать ничего не желали.
Поняв, что здесь ничего не добьешься, Пятницкий пошел на явку к Гусеву, чтобы обсудить создавшееся положение. Там-то он и узнал, что начался еврейский погром. По поручению комитета Пятницкий помчался на Молдаванку. Быстро сориентировавшись, он организовал небольшой отряд самозащиты и повел его против громил.
Было ясно, что погромщики действуют с полного согласия военных властей.
Погром, еще невиданный по масштабам, продолжался трое суток. В эти страшные для Одессы дни на улицах города все время происходили схватки между отрядами самообороны, созданными Федеративным комитетом всех революционных организаций, и охранявшей погромщиков полицией, казаками, драгунами и пехотинцами. Силы оказались явно неравными. Несмотря на мужество и отвагу, отряды самообороны вынуждены были отступать, неся весьма ощутительные потери. Ночью, на второй день погрома, Федеративный комитет дал указание прекратить вооруженную борьбу — насчитывались уже сотни убитых и раненых, а силы следовало беречь.
Авторы повести — девять известных советских фантастов и один критик Вл. Дмитриевский, которые написали её, сменяя друг друга, главу за главой.В 1960-е годы ленинградские фантасты уже имели опыт написания подобных коллективных повестей для радио. По рассказу А. Балабухи О несуетности служения, или Ода негромкому голосу, при этом основной целью пишущего было выйти из ситуации, в которую загнал его предшественник, и усложнить задачу тому, кто будет писать следующим. При написании следовало соблюдать только два правила: не убивать всех героев сразу и не объявлять всего происходящего сном.Первая глава, которая определяет сюжет повести, была написана братьями Стругацкими на основе созданного ими примерно в 1963 году рассказа «Дикие викинги» [Стругацкий.
Предисловие к сборнику «Кольцо обратного времени», Лениздат, 1977.
«Вожаки комсомола» — сборник биографических очерков о выдающихся организаторах и руководителях ВЛКСМ. Среди них Н. Чаплин и А. Косарев, Л. Пылаева и А. Бойченко, Г. Муратбаев, Р. Хитаров, Б. Дзнеладзе. На примере этих истинных вожаков комсомола, работавших в самых различных уголках нашей страны, можно проследить весь славный путь советской комсомолии. [Адаптировано для AlReader].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Статья, 1964 год, предисловие к сборнику «В мире фантастики и приключений» — 1964.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.