Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара - [188]

8 апреля Илларионов ответил Гайдару, прямо обвинив его в поддержке политического режима: «Два года назад Е. Гайдар говорил об уничтожении политической демократии в стране, о связях власти с фашистскими организациями, о фашизации самого режима. Сегодня позиция Гайдара изменилась – он ему помогает. В этом – наши принципиальные разногласия. Два года назад с Гайдаром было трудно спорить. Сегодня – с ним трудно согласиться».

Возможно, Илларионов, для которого с того момента Гайдар окажется основной мишенью его критической публицистики на долгие годы вперед, имел в виду одну из статей Егора 2006 года в газете Japan Times. В ней речь шла не столько об угрозе фашизма (которую, как участник событий 2003 года, Гайдар воспринимал всерьез), сколько о спекуляциях власти на этой угрозе, адресованной как раз либерально мыслящему электорату: голосуйте за нас, за умеренный авторитаризм при управляемых выборах, и тогда уж точно фашисты не придут к государственному кормилу демократическим путем.

Отвечать еще раз Гайдар не стал. Хотя было очевидно, что этот спор он воспринял крайне болезненно, в том числе и потому, что считал Илларионова хорошим экономистом и по-прежнему совсем не хотел с ним конфликтовать.

Начавшийся в России кризис был усугублен летом 2008 года политическими событиями. Сначала был вынужден уехать из России один из крупнейших иностранных инвесторов – глава ТНК – BP Роберт Дадли: в его крови был обнаружен медленно действовавший яд. Дадли явным образом «выжимали» из компании. Рынок получил еще один удар со стороны Путина, который обещал прислать «доктора» главе металлургического холдинга «Мечел» Игорю Зюзину – за высокие цены на сырье для металлургов. Наконец, в августе начался российско-грузинский конфликт, который резко поднял рейтинги и Путина, и Медведева внутри страны, но столь же резко снизил привлекательность российского рынка и российского политического режима, испортив имидж молодому президенту.

В октябре 2008-го Гайдар констатировал, что властям «придется перейти от режима управления страной, в которую широким потоком идут деньги (и с которыми неизвестно, что делать), к жесткому кризисному управлению, отказу от любых элементов популизма. От того, в какой степени руководство страны это осознает и поймет, что за принимаемые решения, возможно, придется платить популярностью, как это делал Б. Ельцин в начале 1990-х гг., сегодня зависит многое».

Егор никогда не бравировал своими прогностическими способностями – но во многих ситуациях был абсолютно уверен в своей правоте. Еще в августе 2008-го Илларионов продолжал спор о формальном определении понятия «рецессия». Но дискуссия стала бессмысленной, о чем Гайдар аккуратно написал в одном из научных изданий: «Весной – летом 2008 года модными были публикации о том, что мирового экономического кризиса на будет, что рецессия в экономике США маловероятна, что, даже если она случится, темпы глобального экономического роста радикально не изменятся… Реальность оказалась более жесткой».

Кризис 2008–2009 годов оказался самым глубоким со времен Великой депрессии. Уже в ноябре 2008 года Национальное бюро экономических исследований США объявило, что американская экономика с конца 2007 года находится в состоянии рецессии.

«Сейчас глубина кризиса, – писал Гайдар, – начавшегося осенью 2007 года, сомнений не вызывает. Как это было и в 1998, и в 2001 годах, он сильнее сказался на России, чем на совокупности всех государств СНГ».

В последние годы Гайдар практически не занимался политикой, покинув пост сопредседателя СПС. Зато в политику – причем подлинную, низовую – ворвалась его дочь Маша Гайдар. Фамилия заиграла новыми красками и наследственными обертонами. Особенно когда 23 сентября 2006 года смелая и бесшабашная, как ее прадед, Маша повисла в альпинистском снаряжении и в желтой каске вместе с тогда еще совсем молодым политиком Ильей Яшиным на Большом Каменном мосту с гигантским транспарантом «Верните народу выборы, гады!». Место было выбрано «намоленное» – между мрачной серой иофановской громадой Дома на набережной, несущего на себе бремя советской истории, и Кремлем, излучающим имперскую мощь и радиацию праха сталинских соратников из красной стены.

Спустя некоторое время Мария Гайдар и Илья Яшин уточнили свой месседж: «Уже сегодня можно констатировать, что система свободных выборов в стране фактически ликвидирована. Настало время признать, что участие в таких выборах невозможно. Мы призываем все оппозиционные политические силы заявить о бойкоте (парламентских. – А. К.) выборов 2007 года. Вопрос об участии в выборах может быть поставлен лишь в случае резкой либерализации избирательного законодательства. В сложившихся условиях бойкот выборов – фактически единственное реальное средство политической борьбы, оставшееся в арсенале оппозиции. Долой выборы без выбора!»

Друзья Гайдара свидетельствовали: Егор страшно волновался. Но еще больше – гордился. Его просто распирало от гордости за дочь. Гены! Гены проснулись. То, что он не мог себе позволить, но, наверное, очень хотел бы сделать, – взять и повиснуть на Большом Каменном мосту, показывая большую фигу Кремлю, – сделала за него Маша.