Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара - [170]

29 мая на I съезде коалиции «Правое дело», нацеленной на парламентские выборы того же года, Гайдар обратился к Борису Николаевичу с несколько неопределенным месседжем, но вполне объяснимым после того, как Ельцин вносил в Думу то Аксененко, то Степашина. Причем с последующим назначением Николая Емельяновича первым замом Сергея Вадимовича, что тому, конечно, не могло нравиться: «Нельзя делать из правительства фарс». Правительство Степашина, подчеркивал Егор Тимурович, «не наше правительство, это не правительство молодых реформаторов, это не наш кабинет. Мы абсолютно не убеждены, что он будет вести правильную, идеальную политику, но вы сами назначили Степашина». У Гайдара – сомнения относительно самостоятельности кабинета министров, его способности придерживаться осмысленной политической линии. То, как произошла смена правительства, полагал Егор, «дискредитирует российскую демократию».

Только «Правое дело», заявил тогда Гайдар, «способно сформировать дееспособное правительство».

Егор Гайдар был одновременно романтиком и прагматиком. Выступая против Чеченской кампании, он понимал, что его партия, ДВР, потеряет популярность. Рассчитывая в 1999 году на реформаторский рывок после формирования новой Думы, он осознавал, что время «старых демократов» уходит – в том смысле, что массовый избиратель за них не проголосует. А для реального участия в политике, считал Егор, нужна парламентская фракция. К тому же забрезжила надежда на объединение демократов и предъявление публике их «единого» лица. В случае коалиции «Правое дело» это Борис Немцов, Борис Федоров, Ирина Хакамада, Егор Гайдар. В качестве теневого лидера и орговика – Анатолий Чубайс. Весной – летом 1999-го это еще не вполне внятная конструкция, поскольку совершенно неясно было, как будет строиться президентская кампания – 2000. Борис Федоров считал, что объединение стало возможным в силу того, что никого из первых лиц на тот момент не было в правительстве. Впрочем, сам Федоров в скором времени вышел из коалиции: его движение «Вперед, Россия!» вошло в альянс с «Нашим домом – Россией». Бывший вице-премьер считал, что «Правое дело» – чрезмерно либеральная и недостаточно государственническая структура. А скорее всего, просто не верил в победу на выборах.

Впрочем, ясность вскоре появилась: в августе 1999-го исполняющим обязанности председателя правительства вместо Сергея Степашина был назначен Владимир Путин. Против этого решения активно выступал Чубайс, но на этот раз он не смог переубедить президента.

Чубайс и Гайдар воспринимали Степашина как возможного преемника. Об отставке Сергея Вадимовича, проработавшего на посту премьера всего 82 дня, Егор публично сказал: в ней «не видно никакого политического смысла», хотя она и продиктована «неясностью и непониманием перспектив 2000 года». Он снова критиковал президента: «Даже если ты решил, что будешь поддерживать Владимира Путина в качестве кандидата в президенты, это не является достаточным основанием для того, чтобы через 82 дня отправлять в отставку назначенное тобой правительство». Степашин, считал Гайдар, не сделал за время премьерства ни одной крупной ошибки. В отличие от его первого зама Аксененко, затеявшего соглашение правительства с нефтяными компаниями о продаже нефтепродуктов узкому кругу потребителей по фиксированным ценам – не зря Чубайс сопротивлялся его назначению премьером в мае. И не случайно на рубеже июля – августа не исключил для «Демвыбора России» и «Правого дела» поддержки Степашина в качестве кандидата в президенты.

Гайдар снова надеялся на окно возможностей, которое позволило бы либералам реализовать программу структурных реформ.

В конце августа «Правое дело» влилось в избирательный блок под названием СПС, «Союз правых сил». Лицами объединения стали Сергей Кириенко, Борис Немцов и Ирина Хакамада. Партия Гайдара тоже стала частью блока. К тому времени уже стало очевидно, что Кремль будет делать ставку на Путина как на преемника Ельцина и на блок «Единство» – партию власти.

В то время Путин оценивался либералами как возможный проводник программы, разработанной для «правительства „младореформаторов“». Идея получить в качестве союзника несколько авторитарного, но молодого и энергичного претендента на пост будущего президента естественным образом увлекала верхушку либерального блока. Сомнения «старых демократов» по поводу некоторой странности обнаружения в офицере КГБ будущего партнера и кандидата демократических сил с порога отметались. Ведь перед либералами забрезжила надежда на появление нового окна возможностей, рестарта недоделанных реформ.

Либералы искренне считали Владимира Путина партнером. Сергей Васильев оценивал свои тогдашние впечатления: «Мы были знакомы (с Путиным. – А. К.) с 1990 года по офису Собчака. Уже тогда он выглядел сильным технократом». И главное: «Путин вообще считался членом команды – не только федеральной, но и питерской».

Гайдар в этой ситуации занял скорее пассивную позицию. С одной стороны, он вообще стал тяготиться партийной политикой. С другой – доверял интуиции и организационным талантам Чубайса и потому был склонен его поддерживать. А Чубайс явным образом сделал ставку на Путина, несмотря на то что тот поддержал новую партию власти – «Единство», будущую «Единую Россию». Главное для СПС было попасть в Госдуму, для этого нужен был серьезный союзник во власти. «Союз правых сил» рассчитывал, поддержав Путина, получить что-то и от него взамен. Партия хотела сделать его более или менее «своим».