Пять или шесть? - [14]

Вертолет определили в мое распоряжение, и я отправил его в районный центр — доставить почтальона домой, пополнить горючее, привезти радиостанцию, уже заброшенную туда.

В те часы я, конечно, еще ничего не знал ни о студентах-зоологах, ни о Сережке Векшине. Мы с сержантом Митей прилегли отдохнуть в доме Чурсина, ожидая его самого, как условились. Кругом была такая мирная тишь, что закрадывалось сомнение: «А вдруг никакого десанта иностранный самолет и не выбрасывал?..»

Но я отогнал эту мысль, рожденную, возможно, свойством миролюбивого характера. «На характер» вообще рискованно поступать. Все мы, русские, по натуре оптимисты оптимистами — дальше некуда.

Привыкли мы верить своему человеку, случается, по первому впечатлению, и о чужих думаем: «Может быть, в самом деле заплутались, поймут, извинятся...» Жаль только, что разочаровывает нас практика соприкосновения с нежданными гостями в нашем небе и на нашей земле...

Нет, не должно наше миролюбие оборачиваться в благодушество!

Глава шестая Я СОМНЕВАЮСЬ

Владимир Иванович Чурсин вернулся домой в начале ночи. Я с нетерпением ждал его и, грешным делом, волновался: случись с ним что-нибудь в дороге — насколько все усложнилось бы! Мы даже обнялись, как старые закадычные друзья.

Он дельно и коротко доложил, кто оповещен им о вероятном десанте, где и что предпринимается. Над картой района мы все обсудили, во всем разобрались, и он убеждал, что территория, где высадились парашютисты, берется в кольцо. Все тропы, все возможные направления, по которым кто-либо двинется из белой тайги, будут контролироваться охотниками, рыболовами, оленеводами. Там, где не побывали на вертолете мы с сержантом Митей, Чурсин договорился о засадах. Получалось — поставлена на ноги вся тайга.

Но я сомневался в легком успехе. Уж очень необжита, неизучена, дика вся эта местность. На десятки, сотни километров — лес, лес и лес, — то хвойный, то лиственный, то болотистый, то загроможденный скалами, валунами или каменистыми россыпями. Искать иголки в стоге сена — тяжелое занятие. А тут — «иголочки» блуждающие, да еще, наверное, вооруженные и оснащенные по последнему слову техники.

И, главное, если судить по литературе и кинофильмам, — у жителей тайги повсюду священные места, куда они ни за что не пойдут и посторонних не пустят. Не раз я читывал, как трудно в этих северных краях найти проводника для какой-нибудь экспедиции, встретить содействие. А те, что идут без местных проводников, бывает, гибнут по непонятным причинам.

Есть, например, множество легенд о «Золотой Бабе», которую якобы бережно охраняют религиозно настроенные коренные жители этих краев. Будто где-то в тайге спрятан древний идол с несметными сокровищами. Путешественники о «Золотой Бабе» пишут более сотни лет. Одни сообщали, дескать, идол похож на составную деревянную матрешку — вятскую игрушку, что делают из осины в Предуралье: раскроешь куклу — в ней другая, поменьше, затем — третья, четвертая. Только «Золотая Баба» не деревянная, а из чистого золота и в несколько раз выше человеческого роста. Внутри — идол поменьше, из платины, затем — из серебра, потом — опять из золота.

Другие же утверждают, что это деревянный истукан, стоит на древнем капище — месте жертвоприношений, там и накопились несчетные сокровища — золотые, серебряные, платиновые слитки. В общем, легенда есть легенда, никто не видел воочию. Не веришь — сбегай проверь, — как говорят в Одессе.

Было немало отважных, пытавшихся найти этот легендарный клад. Широко известна экспедиция московских братьев Кузнецовых. В 1909 году они организовали с помощью тогдашней Императорской Академии наук полтора десятка ученых для исследования нашего Севера, путешествовали несколько месяцев и вернулись ни с чем. В их отчете, изданном солидной книгой, говорится, что местные проводники будто бы заставляли их кружить и кружить на одном месте в радиусе ста пятидесяти — двухсот верст. Не спу́ста!

Зарегистрировано и много случаев необъяснимой гибели разных людей в этих краях «Золотой Бабы». Легенды говорят, что там всюду наставлены натянутые луки-самострелы: шагнешь неосторожно — тебя навылет пронзит каленая стрела. По легендам, там водятся огромные стаи рысей, и никто не уйдет от их нападения ночью, когда эти хищнейшие сильные кошки начинают прыгать с деревьев на всякого, кто осмелится приблизиться на семь верст к сокровищам. Это уже совсем враки.

Между прочим, почему бы нашим современным краеведам не рассказать читателям о «Золотой Бабе» все подробней и вразумительней? Надо отделить фольклорный вымысел от правды, объяснить возникновение столь загадочного мифа[1].

Я поделился своими сомнениями с Чурсиным:

— Не помешает ли нам, дядя Володя, эта проклятая «Золотая Баба»?

Старик неожиданно рассердился на меня, закричал:

— «Золотая Баба» в Овроле пивом торгует! Можете съездить посмотреть!.. Правильно, Митя, я говорю?

Сержант Митя живо согласился. Чтоб умерить гнев старика, он подтвердил преувеличенно серьезно:

— Да, да, Алексей Михайлович! Легендарная буфетчица! Сказочно богата, а на жульничестве никак подловить не можем.

Дядя Володя посмеялся и помягчел. И уже спокойно, почти несердито сказал: