Путин, прости их! - [10]
История 2. Пиццайоло из Харькова, или Как качественную журналистику заменил Facebook
Журналистики, к которой мы, профессионалы, привыкли, больше не существует. Крупные издания писали об Украине бредовые статьи. Не по идеологически причинам, а по невежеству, обнаженному той информационной системой, в которую мы погружены. Всезнающего посланника больше нет. Более ценными являются две строки на Facebook, написанные производителем пиццы, скажем, из Харькова, чем размышления аналитика. Пиццайоло пишет, что видел российские танки, проезжающие по центральному проспекту, вывылжив в интернет также и фото танка. Между тем посланник закрылся в отеле, чтобы написать отрывок.
Щелкнув по Википедии, любой пользователь интернета может прочитать, почему этот город, именуемый прежде «Харьковом», теперь в Украине называется не иначе, как «Харкiв». Журналист прочитает десятки книг о Восточной Украине и узнает, почему, но факт в том, что интернет отрезал старые навыки и знания до основания. При чтении статей, блогов, постов на Facebook больше не появляется и намека на качество написанного, более того, качество (то есть подтвержденность фактами) – это препятствие, которое замедляет выпуск новостей. Тот стиль хорош для книг, максимум для газет, но не для Facebook. В области новой информации не важны надежность писателя и личный опыт.
Мой отчет по Крыму начинается с личного опыта, с самых первых шагов, сделанных в аэропорту.
«Я выйду первым, так у меня еще будет время, чтобы выкурить сигарету», – говорит мне Паоло Лиссони, пока мы стоим в очереди на паспортный контроль. Документы просматриваются в типичном киоске-кабинке, где работает персонал, ответственный за контроль. В кабинке находятся двое мужчин, один в униформе украинской армии, другой в штатском, с красной лентой народной милиции на руке. По-видимому, два диспетчера являются представителями двух взаимно враждебных субъектов, украинского государства и повстанческой милиции. Великой была мудрость народа Крыма при достижении взаимопонимания, «modus vivendi»[9], чтобы избежать столкновения враждебных сил с последующим неизбежным кровопролитием.
После проверки паспорта я покидаю аэропорт, но не вижу Лиссони. Но через десять метров замечаю в темноте человека в военной форме, который ведет себя угрожающе рядом с моим другом.
«Что у нас здесь?» – спрашиваю человека в форме, который отвечает, что мой друг курил в зоне, где это запрещено.
«Но ведь нет, я курил в нескольких метрах от тротуара», – объясняет мне Лиссони.
В таком напряженном аду, каким представлялся Крым в те дни, штраф из-за запрета курить показался мне буквально сценкой из кабарэ. Думаю об этом, пока следую за военным, который ведет нас «для составления протокола».
В маленьком офисе, вызывающем грусть и меланхолию из-за своей бедности, военный говорит, что нужно заплатить штраф в четыреста долларов. Разумеется, украинский военный по привычке пытается вымогать куку денег с двух ничего не подозревающих туристов. Некоторое время продолжаются препирательства с человеком в украинской военной форме. Затем я решаю завершить спор: «Послушай, командир, – нетерпеливо говорю ему, думая, что лучше все же избегать всяких историй сразу же по прибытию в Крым. – Мы заплатим тебе прямо сейчас сто долларов, чтобы не марать бумагу». Тот, ворча, принимает зеленую банкноту от Лиссони.
Миссии, поездки Паоло Лиссони не могут быть описаны только с точки зрения журналистики. Главная трудность заключается в том, что он общается с Небесами, я – нет. Как и все люди, я обращаюсь к Богу, но Он не отвечает мне.
Вернее, иногда Он все же задействует очень сложный язык, который я пытаюсь расшифровать. Но моя интерпретация всегда остается неуверенной и неопределенной. В общем, Лиссони – это пророк, я – нет. Пишу эту историю о миссии в Крым главным образом, как дань моральным обязательствам. Я доверяю Лиссони, у меня есть доказательства его честности, его полного альтруизма. Конечно же, читатель волен верить или не верить. Верить в Вечного Отца, в Дьявола с рогами, в Лиссони. Это касается меня чисто относительно, поэтому я лишь немного ощущаю свою вину.
Я считаю, что вера – это абсолютно личное чувство, интимное верование, которое приходит прежде, чем присоединиться к Церкви, или пойти в церковь. Поэтому все то, что я не мог проверить лично, я оставил вне этой истории.
Лиссони опубликовал множество интересных тематических рассказов, является главным героем десятков интервью, которые легко можно найти в интернете, живет и работает в Милане. Соратники Кирилла, которые попросили меня сопровождать его в Крыму, находятся в Риме. Обратитесь к ним. Я отвечаю за то, что пишу.
Когда мы выходим из полицейского отделения, уже десять часов вечера.
Звездная ночь с воздухом, полным тонких ароматов, которые предвещают приход весны.
«Che segnalano l’arrivo della primavera. (Мы только что избежали первой атаки демона)», – говорит Лиссони, глубоко вдохнув от зажженной сигареты, как только мы возвращаемся на дорогу свободными людьми.
Я смотрю на него, чтобы узнать больше, но мой друг говорит мало, когда видит что-то, что я не могу видеть. Ждем, пока прибудет какое-либо такси.
В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.