Пути России. Народничество и популизм. Том XXVI - [95]
Неотменимая модальность крестьянских трудов и забот, панорамно изображенная Т. Шаниным, в сущности, трансисторична и повсюдна. Она понята и принята. Суть крестьянского мира – более лаконично и в иной, чем у Шанина, дискурсивной манере, но столь же проницательной – промелькнула однажды в электронной переписке с одной из наших респонденток, поселянок, уже десять лет живущей на одном из хуторов Белгородчины. Рассказывая в письме о текущих делах, она мимоходом подытожила: «Наша любимая поговорка сейчас: „Хазары придут, хазары уйдут – а ты сей да паши…“». Таковы настоящие поселяне.
Вновь обратимся к заголовку. Там значатся не просто «поселяне», а «новые поселяне…». Кто они? Как уже было сказано, это бывшие горожане, люди образованные, владеющие преимущественно городскими профессиями, причем несколькими, люди среднего возраста, воспитывающие детей, уже вышедших или выходящих из подростковых лет. Таких людей можно отыскать везде, какой бы скромной и далекой данная деревня ни была. Больше того, новые поселяне стремятся найти укромные уголки, которые еще сохранились в деревенской поселенческой сети в виде хуторов, заимок, уметов, мыз и усадеб. Новые поселяне изначально располагают средствами для постройки или капитального ремонта семейного дома, приобретают в частное владение достаточно обширные природные угодья (25-30 гектаров – нижняя отметка их земельных площадей). Точный статистический учет новых поселян не ведется, информация об их наличии на территории региона можно получить лишь от знающих людей – экспертов, сотрудников аграрных департаментов или, что гораздо надежней, от низового местного начальства – «на местах», как принято говорить в подобных ситуациях. Что касается человеческих и исследовательских контактов с новыми поселянами, то они возможны и по-настоящему информативны исключительно в режиме продолжительной полевой экспедиции. Особенно – включенного наблюдения.
В современной социологии села существуют многочисленные примеры внимательного анализа хозяйственной деятельности новых поселян[391].
При этом в центре внимания исследователей традиционно оказывается прежде всего ресурсная оснащенность так называемых сельских подворий[392]. Кстати, именно такое название небольших семейных хозяйств становится все более частотным.
Исследователь сельских подворий П. П. Великий подчеркивает, что для их хозяев наиболее «важными являются такие признаки, как материальная составляющая хозяйства и потенциал использования имеющихся ресурсов»[393]. Автором была проведена серия интервью, в ходе которых давались ответы о наличии предметов хозяйственного назначения, оценки возможности их приобретения, использования ресурсов местных сельскохозяйственных организаций, товарности. «Список состоял из 43 реально возможных благ, необходимых для успешного хозяйствования. Респондент попадал в ту или иную группу в зависимости от наличия благ, свидетельств о своей деятельности и намерениях, от наличия хозяйственных построек и технических средств, объемов приобретения ресурсов у местных крупхозов, видов и величины продаж выращенной продукции, возможности расширить семейное хозяйство и др. Наиболее информативными оказались данные о ресурсах подворья, которые обладают самовоспроизводством – домашние животные, культурные растения, плодородные участки земли»[394].
На основе полученной информации Великим предложена весьма содержательная таблица, характеризующая весь объем производственных ресурсов (начиная от земельных площадей, количества плодовых деревьев и кончая поголовьем кроликов), находящихся в распоряжении хозяев[395]. Она впечатляет. Автором найден и применен тонкий аналитический инструментарий, позволяющий подробно наблюдать актуальное пространство признаков и отслеживать его движения – падение, рост, усложнение, деградацию. В сущности, перед нами разворачивается та материально-вещественная картина, которую допустимо обозначить как ресурсный мир сельского подворья. Изменение параметров последнего дает возможность предугадать будущность сельских подворий и всего деревенского социума.
Однако все ли мы можем узнать о целостной жизни поселян, рассматривая ее в данной все-таки суженной проекции? Сам автор понимает некоторую ограниченность подобного угла зрения и заключает статью следующей фразой: «Изучение специфики жизнедеятельности и хозяйствования подворий потребует выявления не только материальных предпосылок жизнедеятельности, но и комплекса смысложизненных ценностей и духовных потребностей»[396].
Как это осуществить? Если представления об успешности подворий сосредоточиваются преимущественно на уровне их оснащенности ресурсами, то это та проекция, на которой затруднительно разглядеть искомую «смысложизненную» проекцию человеческого труда на земле. В данном случае необходим переход на новый уровень понимания, где формы материально-технической оснащенности семейных дворов и подворий рассматриваются уже не в качестве некой самоценности и завершенности, а лишь как частный аспект иной проблематики. Проблематики, связанной с существованием человека как творящей целостности. Проблематики, в рамках которой идет поиск условий, обеспечивающих подлинную универсальность человеческого присутствия.
