Пути и перепутья - [28]

— Не шуми… — Федор оглянулся, но я отпрянул за дверь. — Это к делу не относится… А в школе, точно тебе говорю, — вредительство! Так Ивану и передай… Позовет меня, расскажу. Хоть и обидел, а я к нему с прежним почтением. Никому так не верю…

— Брось… Скажи лучше, за Степку своего труханул, — засмеялась тетя Вера. — Его и из школы вытурят — так поделом. А ты — вредительство!

— За Степку?.. Провалиться на месте — нет! Что балбесничает, есть такое. Наука в башку ему туго идет. Вот бегает вечерами в будку к моему племяшу-киномеханику — ленты подносит, перематывает. Глядь, быстрее толк выйдет. Будет крутить кино, и пока хватит с него… А я за других ребятишек душой болею. Тридцать ведь человек отчислить грозятся. И — заметь! — все дети рабочих. Разве не вредительство?.. Мы не шибко ученые — ладно! А детям зачем подножку ставить?

— Вот что, Федор! — Тетя Вера построжела. — Ты завком, ты и разбирайся. Или иди к прокурору. А Ивана не трожь. Ты уже хлебнул где-то горячительного, за версту сивухой разит, а он, не чаю, как и с работы притащится…

— Кто хлебнул? Ты что? Ты не шуми, — забеспокоился Федор. — Пойдем-ка в сад — еще кой-чего расскажу…

Я поспешил проскользнуть в закуток Олега. Он встретил меня сияющий.

— Фу! Пронесло! А я чуть в окошко не выпрыгнул, боялся, Федор про «болезнь» мою спросит… А Цыпа-то!.. Вот отчаюга! Уже и по заводу о ней шум пошел. Ее уроков опять не было?.. Ну ничего… — Олег явно отгонял что-то непрошеное. — Теперь наплевать! Мы завтра тю-тю… Сейчас письма старикам заготовим, чтоб по милициям не искали. Давай?

Он вырвал из чистой тетради серединку, но только пододвинул чернильницу, как в палисаднике хлопнула калитка и на террасе гулко спросили:

— Можно к вам?

— Тимоша! — Олег так и подпрыгнул. — Ма! Тимоша пришел! — крикнул в сад. — С приездом, Тимоша!.. Уже учитель?.. Чего ж тебя не видать? Вернулся давно, я слышал…

— Это тебя не видать, — расплылся в широкой улыбке тот парень, что заглядывал к нам в класс и справлялся об Олеге. — Выздоровел наконец?

— Тс-с!

Олег отчаянным взмахом руки прервал гостя, но тут вошли еще два парня — с виду постарше Тимоши, похожие на него, но без ершистых «бобриков», а с солидными чубами, с той же статью, как у него, с такими же тяжелыми как гири кулаками, и я вспомнил: парни эти приходили, что ни вечер, помогать Пролеткиным строить дом. А Тимоша учился в Москве, об этом я знал от Олега и тети Веры. Это и были те братья Синицыны, у которых раньше квартировали Пролеткины.

Мне, наверно, надлежало удалиться: встретились они, как близкие родственники. Тетя Вера с чувством перецеловала братьев, а они передали ей завернутый в тряпицу увесистый гостинец.

— Восемь пудов потянул поросенок, — баском похвастался один. — Ну и хрячок. Маманя сказала, чтоб ты, теть Вер, еще чуток присолила, тепло нынче…

— Присолю. Спасибо, ребятки.

В те не очень сытые годы обмен всем, что имеешь, для людей нашего круга был делом обычным, даже необходимым: с одной стороны, тут и взаимное расположение. А с другой — желание погордиться трудом своих рук, уверить, что жизнь идет не хуже, чем у иных.

Настанет час, и Вера Ивановна попросит соседа прирезать годовалого кабана и добрую его половину отнесет людям. Одарит первым урожаем молодая грушовка — всех обежит тетя Вера:

— Отведай! Вкусней не пробовала!

Может, оттого в ее доме никогда не водилось лишнего, но и люди в лихую годину не оставили ее.

Я понял это гораздо позже. А тогда стоял очень смущенный увиденным. Поразила перемена во всех, кто столпился на террасе. Словно в тепле их встречи расцвели лица, и каждый, оставаясь собой, обогатился чем-то и от других.

Олег, улыбаясь, будто любовался всеми. Ласково хлопотала вокруг гостей тетя Вера. И во мне самом вроде бы что-то оттаяло. Потому, наверное, и не мог уйти. Правда, и Олег шепотом подбодрил меня:

— Не дрейфь… Я Тимоше мигнул, не выдаст. Во мужик! — Олег поднял большой палец.

Но разговор на террасе вскоре повернулся так, что и Олег насторожился.

— Эх! — воскликнула тетя Вера. — Жалко, Иван до ночи на заводе проторчит! Уж как бы он порадовался Тимоше! В учителя вышел — это ж надо! Не зря отец ваш голову сложил.

— Дядя Ваня сейчас придет, — уверенно сказал Тимофей.

— Сомневаюсь… — Вера Ивановна горестно покачала головой. — Где там! Хоть бы ты, Тимоша, втолковал ему по-ученому, что не с его здоровьем столько работать.

— Обещал прийти. Ему брательники позвонили.

— Случилось что?

— Это ты их спроси, — кивнув на братьев, вяло усмехнулся Тимоша. — Панику подняли: «Иди к дяде Ване, и все!..»

— Профессор наш в школе голову потерял, — деловито объяснил тете Вере один из парней. — Которую ночь не спит и нам не дает.

— Говорит, подамся обратно на завод шпильки точить или молотом махать, — добавил второй. — Мол, проще… Вот мы дяде Ване и позвонили, чтобы шарики профессору вкрутил…

— Ну, тогда я быстренько самовар поставлю, — почему-то обрадовалась тетя Вера. — А вы проходите в дом, рассаживайтесь!

Иван Сергеевич действительно вскоре пришел. Среди гостей и он показался иным. С лица его, когда он пригнулся под притолокой, сползли тени усталости, глаза заблестели, с улыбкой пожимал он руки братьям, колол вопросиками.