Пути и перепутья - [152]
— Мне бы Пролеткина…
— Олега Ивановича? — Круглолицая, в светлых кудряшках девушка подслеповато вгляделась в меня. — Его не будет допоздна, он на заводе. — И тут она заулыбалась во все свое круглое личико. — Прота-а-сов?! Отрядный наш председатель?.. Олег говорил, что вы приехали… Извините, что не сразу признала. — И она доверчиво показала на туго набитые ящички. — Вот, разбираюсь, кто где… Запущено все… Числится больше трех тысяч комсомольцев, а среди них «мертвых душ» полно — с завода уехали, а с учета не снялись, теперь разыскивай по всей стране. — И уже совсем по-свойски она сказала: — Олег с утра в механическом, готовит собрание. Мы тут все волнуемся… У нас еще не было такого, чтобы в крупный конфликт с цеховым начальством вступать, а, похоже, придется…
Я девушку не помнил, но охотно бы с ней посидел, тем более что разглядел над ее головой лозунг с Олеговым двустишием насчет «быть, а не казаться». Заметил и яркую стенную газету с карикатурами, похожую на нашу школьную «Иголочку», но под названием «Голос активиста». Девушка показала мне Олегов кабинет со стопкой книг на столе. Но надо было торопиться.
— Так я в механический, пойду искать.
На этот раз завод меня уже не ошеломил: в войну всего навидался, а гул цехов напомнил аэродром, когда со всех сторон ползут к старту самолеты и их моторы молотят на малых оборотах. Но как и на полевом аэродроме, где только и смотри в оба, чтобы не зарулить в наспех присыпанную воронку, я был настороже и еще с порога заметил неподалеку, у крайнего в ряду станка, Виктора Найденыша в синей матросской робе с ярко начищенной бляхой. Встретив мой взгляд, моторист слегка присел, хлопнул себя по бокам и расхохотался.
— Капитан! Опять роковая встреча! Тебя-то зачем принесло? За Олегом? — И зачастил озабоченно: — Он тут у нас все начальство переполошил. Уж лучше б я с ним на людях не обнимался. Теперь все, кому он нужен, ко мне, как в справочное бюро, стучатся. Даже начальник приходил, Ковригин… И этот ваш гусь — Хаперский. Олег им не доложился, а прямо в цех. Многие рабочие сразу его припомнили. Кто по отцу, кто по матери; школьные знакомые нашлись… Ну и завертелось! Вот что худо — две девчонки пристали ко мне: «Это, — говорят, — тот, из-за кого Топоркова в инструменталке ревела?»… Понял, какой оборот? Засучивай рукава!
— Мне не Олег, а Хаперский нужен, — сказал я, желая совершенно противоположного — пристроиться к Олегу вплотную и не отставать ни на шаг, как в хорошо слетавшемся авиазвене.
— Пойдем, провожу!
Виктор, пружинистый, юркий, так стремительно провел меня через лабиринт станков к бытовкам, что, кроме скользковатой чугунной дорожки, горок заготовок да деревянных трапов под ногами рабочих, я и разглядеть ничего не успел.
— Второй этаж! Направо! — крикнул Найденыш, подведя меня к металлической, с узорчатыми прорезями в ступенях лестнице.
Но тут она прогудела от быстрых шагов, и на меня чуть не свалился Хаперский — в щегольской куртке со множеством карманов на «молниях», в голубой сорочке с галстуком. Аркадий словно клешней сжал мою руку.
— Прибыл? Молодец! Я говорил Оборотову, что на тебя можно положиться… А где Олег? Рискованную он повестку собрания вывесил: «О заявлении молодых рабочих». Открыто решил обсуждать? В цехе уже шум по этому поводу, а кое-кто и подножку Олегу готовит — есть у Ковригина такая ушлая братия. Подсиропят — век не отмыться… Надо Олега предупредить! — И Аркадий деловито постучал по моей груди пальцем: — Значит, так… Стой здесь, увидишь Олега, упроси подняться в мой кабинет, а я, если разминусь с ним, тоже туда вернусь.
Хаперский поспешил в ту сторону, куда убегали длинные ряды станков, а в полусумраке другой замаячил Олег, в морских клешах и суконной форменке. Он шел по пролету, не торопясь, глядя по сторонам, и казался верзилой — чуть поодаль от него семенил низенький человечек в сатиновой спецовке, из кармашка ее торчал карандаш.
Я думал, они каждый по себе. Но человечек явно преследовал Олега. Тот остановится, и человечек замрет. Куда посмотрит Олег, туда же и его спутник. А когда Олег, заметив меня, срезал угол и прибавил шаг, его преследователь успел встать между нами.
— Здравствуйте! Я мастер Гремячкин, — представился он Олегу. — Позвольте узнать, а вы кто такой?
Его голос был раздраженным, но Олег улыбнулся:
— Здравствуйте. Что вы хотите?
— Начальнику цеха представились?
— Пока нет. — Олег попытался обойти мастера.
— Тогда пройдемте! Объясните свое поведение.
— Какое поведение? — Олег передернул плечами. — Если вам уж так интересно, вот удостоверение: я секретарь комитета комсомола.
— Нет, нет! — мастер отмахнулся. — Теперь мне ваших корочек не надо! Вы рабочих с моего участка за дверь выманивали — мне не докладывались? Вот и объясните начальнику цеха, почему у сдельщиков рабочее время крадете, режим нарушаете. Секретари так себя не ведут! Если нас посещают, то хотя бы здороваются с начальником.
— Пустите. Мне некогда! — увидев, что на них смотрят рабочие с соседних станков, заторопился Олег.
— Нет! — возвысил голос Гремячкин. — Вы сначала объясните начальнику, как тайком сплетни о цеховом руководстве собираете.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
За книгу «Федина история» (издательство «Молодая гвардия», 1980 г., серия «Молодые голоса») Владимиру Карпову была присуждена третья премия Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького на лучшую первую книгу молодого автора. В новом сборнике челябинский прозаик продолжает тему нравственного становления личности, в особенности молодого человека, в сложнейшем переплетении социальных и психологических коллизий.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».