Пути и перепутья - [37]

Митос оглянулся на других Наблюдателей, проверяя, как они восприняли его объяснения, затем повернулся назад к Тиму и спросил:

— Итак, Уайет, ты еще кого-то очаровал своими взглядами да так, что возникло желание прибить тебя самого вместо твоей электронной игрушки?

Джо перевел дыхание, прежде чем сказать:

— Ты будешь их главным подозреваемым.

— Боюсь, что да, — согласился Митос. — А моим главным подозреваемым будет кто-то из группы, которая нашла Уайета. Вероятно, привел их прямо к нему, чтобы отвести подозрение от себя.

* * *

Возвращение в лагерь было невеселым, особенно для Наблюдателей: не объясняя случившегося, они не могли убедительно заверить экспедицию, что Уайет будет в порядке после тяжелого испытания.

— Кто-то вырубил меня, — объяснил Тим паре старших археологов, которые взялись его въедливо допрашивать. — Я знаю, что не должен был в одиночку находиться за пределами безопасной территории. Я не знаю, что случилось с моей рацией. — Он не упомянул, что она была выключена. Они были достаточно злы, что он игнорировал правила безопасности. — Я прошу прощения, это больше не повторится.

— Вы уверены, что это не было случайностью? — спросил руководитель экспедиции по имени Иван Томчич. Он перевел взгляд с Тима на доктора Конрад, стоявшую рядом с ним. — Ты видел, кто на тебя напал?

— Нет.

— Это было продолжение твоего конфликта с доктором Адамсом? Только в этот раз закончилось более бурно?

— Это очень серьезное обвинение, — возразила доктор Конрад, готовая защищать Митоса всеми своими силами.

— Это был не он, — сказал Тим без обиняков.

— Как ты можешь быть уверен, если ты не видел, кто это был?

— Потому что последнее, что я помню, это доктора Адамса на уровне ниже моего. Он разговаривал с мисс Томас, и несколько человек находились неподалеку.

* * *

Чрезвычайное положение закончилось, но дело было далеко от завершения. Тим отправился в свою палатку на отдых, ничего другого сделать до утра было нельзя. Состояние здоровья Тима было не настолько серьезно, чтобы рисковать, спускаясь с горы в темноте.

Ужин прошел очень поздним вечером и в напряженной атмосфере. Никто, кроме Наблюдателей, казалось, не поверил рассказу Тима о происшествии. Некоторые думали, что его версия служит для прикрытия собственной неуклюжести, наряду с пренебрежением правилами безопасности. Другие перешептывались, что утверждение Тима о невиновности «доктора Адамса» звучало слишком настойчиво. Возможно, он боялся обвинять реально напавшего на него. И неважно, что Эми Томас и кое-кто еще подтвердили алиби, говорили они. Тим мог соврать о том, когда он провалился, заявляя, что это произошло в то время, когда «доктор Адамс» был с другими людьми.

Казалось, они все почувствовали, что Тим солгал в чем-то. Хотя он сказал правду, что Митос был не виноват, Тим на самом деле не помнил, как нападали. Если бы голова не болела так сильно от удара, возможно, он говорил бы убедительнее. А так он только возбудил больше подозрений.

Джо переживал, будет ли коллега в порядке, но и безответные вопросы мучили его. Всё время поисков он чувствовал себя бесполезным. Его помощь ограничивалась отметками на большой карте — по мере того, как очередные группы отчитывались, какие участки пещеры осмотрены, — и раздачей воды тем, кто вернулся в большую пещеру, чтобы отдохнуть от лазанья по скалам и воспользоваться удобствами.

Единственно хорошо, что он получил возможность подробно поговорить с археологом, о котором ему ранее рассказала доктор Конрад. Джо желал поделиться тем, что узнал, с Митосом. Он получил свой шанс в середине трапезы, когда Митос устроился в тихом уголке, чтобы строчить в своем неизменном текущем дневнике.

— Эй, Митос. Я хочу кое-что спросить у тебя, — сказал Джо, самодовольно ухмыляясь. — Ты знал, что тебе пять тысяч сто пятьдесят шесть лет?

Застигнутый врасплох, Митос ответил Джо сердитым взглядом, но сохранил достаточно самообладания, чтобы спросить:

— Где ты взял это число? На стене галереи его нет.

— Но год твоего рождения имеется.

— По календарю Лукороуса. Даже я не знаю, как связать его с современным календарем.

— Угадаешь? Сюда спустился парень. Имеет ученую степень в археоастрономии и всё такое.

— Я впечатлен: ты знаешь, что это такое. Даже им для установления даты нужны звездные карты.

— Оказывается, за несколько недель до того, как ты присоединился к команде, они подвели основу, и да, у них есть даты. Видимо, они нашли сходство между созвездиями на вучедольской керамике с узорами звезд в древнеегипетских таблицах и еще пары других древних цивилизаций, которые были сильны в астрономии. Прости меня за непоследовательное изложение рассказа этого парня. Я в основном изучал четыре столетия, охватываемые хрониками Маклауда. Многое наверстал с тобой, но не интересовался астрономией после продвинутого курса в старших классах школы.

— Вижу, к чему ты клонишь. Они использовали одну из тех модных компьютерных программ, которые могут показать, как выглядело ночное небо в любой момент истории и конкретно в ту ночь, которая была отмечена на записи, не так ли?

— В точку. Археологи выбрали прекрасную звездную карту с изображением прохождения малой планеты, и программа выдала точный день, месяц и год. Ну, компьютер не так уж быстро это посчитал, но ты понял, что я имел в виду. Все схемы соотнесены с датами летоисчисления Лукороуса. Они знали, как читать цифры еще до того, как нашли школу, и думают, что определили день землетрясения, записанный как последняя «текущая» дата, повторяющаяся на стене классной комнаты. Седьмого марта в год две тысячи восемьсот девятый до нашей эры. Этому парню, археоастроному, потребовалось не больше минуты, чтобы выяснить твой год рождения. Оказывается, тебе не было и ста лет, когда ты впервые пришел в эту пещеру, и триста сорок семь лет, когда она рухнула.