Пути и перепутья - [130]

По экрану бродили клубы дыма: Стелла снимала свой репортаж в разрушенном, горящем Кинтане. Она все-таки была очень смелой девочкой…

— Естественно, созданием мощной армии фанатиков кто-то должен был руководить. И мы нашли этого господина, — сказала Стелла жестко и иронично. — Им оказался некий Карл Боммер, землянин. Он умело притворялся кеноитом благодаря специфической внешности. Но некоторое несоответствие физиологии землян физиологии эльдорадцев помогло его раскрыть.

Эпизод с допросом Боммера Стелла снимала дрожащими руками. Но все же снимала. Это делало ей честь.

— Таким образом, из-за неумеренных амбиций ММБ и его интриг цветущий город Кинтан за сутки превратился в охваченные войной развалины. Но это еще не все. Если бы нескольким отважным геологам-разведчикам не удалось приостановить резню, сейчас, вполне возможно, дикари резали мачете из закромов ММБ глотки жителям Порт-Металла, в котором я сейчас нахожусь.

Однако в ММБ не умеют проигрывать. Поэтому у моего отца имелся запасной план: если гражданская война на планете не вспыхнет или не затронет Порт-Металл, он планировал дозировано отравлять аборигенов гипноном-8. Как недавно стало известно, четыре грузовых судна с этим препаратом задержаны на границе системы сотрудниками Бюро ксенологии. Теперь стать безвольными рабами наркотика эльдорадцам уже не грозит.

Стелла на секунду замолчала. Еще крепче сжала руки и сказала, уверенно и зло глядя в камеру:

— Долгое время я считала, что мы, земляне, обязаны идти на все, чтобы нести другим народам свет цивилизации. Я не сомневалась в том, что наша цивилизация самая лучшая и правильная. Но после того, что я увидела здесь, на Эльдорадо, мое мнение изменилось.

Местные жители ничуть не хуже нас, они отважные, любящие, верные. А самое главное, они еще не испорчены алчностью, которая подтолкнула руководство ММБ к тому, что они сделали на Тихане и пытались сотворить здесь. То, что я нахожусь на Эльдорадо, а не в кабинете отца, у его ног, — доказательство моего выбора. Я не проклинаю тебя, отец, но я надеюсь, что совесть у тебя все-таки есть… И что она не даст тебе спать, играть в теннис с моим братом и наслаждаться устрицами за ужином. Не даст, пока я здесь.

Я осознанно остаюсь на Эльдорадо, несмотря на карантин, который планирует объявить правительство. Буду помогать восстанавливать то, что мы, люди, разрушили.

И я очень надеюсь, что эти события послужат уроком — тебе, отец, тебе, брат, и тебе, человечество.

Она сложила руки, будто ребенок, и добавила прочувствованно:

— Я очень на это надеюсь.

Камеру выключили — и Тераи, огромный среди всех этих проводов и софитов, подошел к Стелле, поднял ее с диванчика и крепко-крепко обнял, стараясь не задеть больную руку.

— Я справилась?

— Ты молодец, ты справилась, — прогудел он, и в его голосе я различил скрытую до этого момента любовную нотку.

Впрочем, я был согласен, что Стелла молодец. Думаю, даже Каммерер не смог бы так.

— Но каким же образом мы пустим запись в эфир? — тем временем спросила она. — ТВ Порт-Металл способно транслировать только в пределах планеты. Нам нужно более мощное оборудование. А оно охраняется…

— Ну а на что нам мешки кофе с гипноном-8, которые нашел Абалкин? Зря он, что ли, тормозил собой пулю?

— Может, ты прекратишь уже через каждое слово поминать эту пулю? — проворчал я. — Мне уже хочется перед ней извиниться.

— А у кого тут прорезалось чувство юмора? — рассмеялся Тераи. Он взял Стеллу за руку — и они покинули студию, забрав запись.

Дел еще предстояло много.

— Лео, за мной, — скомандовал я.

Карантин был объявлен, но для желающих покинуть планету оставили коридор, который закрывался через четыре часа.

Ни Стелла, ни Тераи не желали ее покидать. Они нашли друг друга — и дом. И я был уверен, что, если первой у них родится девочка, они назовут ее Лаэле.

С мужскими именами было хуже: «Лев» звучало маловразумительно и напоминало «Лео», а один Лео в семье уже был. От «Сташинека» же Стелла начинала неконтролируемо хохотать — и Тераи, поворчав для виду, к ней присоединялся.

Мне предложили остаться. Я отказался.

Тогда мне предложили взять с собой Лео. Это был большой жест для Тераи. Все-таки его другом Лео был дольше, чем моим. Но я закатал рукав, посмотрел на свою метку — и ответил, что там, куда я направляюсь, сверхльву не место. На самом деле я просто боялся, что Лео не сможет попасть со мной туда, куда мне было надо.

— Что ж, — вздохнул Тераи, — тогда я оставлю вас одних. Прощайтесь.

Он знал, что с ним мне проститься будет легче, чем с Лео, но он ошибался. Я сжал его руку и стоял так довольно долго, не зная, что сказать. Как объяснить ему, что он мой, а я его «Далекий брат», и что если бы не он, я не понял бы о себе и трети того, что понял.

— Абалкин, — наконец возмутился он, — ты хочешь сломать мне руку?

— Прости.

— Вот лучшее слово для финала истории. «Прости», а не «Прощай».

— Звучит глубокомысленно. Вергилий?

— С приобретением чувства юмора ты стал дурак дураком.

— Взаимно. Иди.

И он ушел.

Я сел на корточки рядом с Лео, обнял его за щеки и поцеловал в умный высокий лоб.

— Просто ветер переменился, — пробормотал я в шею льву. — Помнишь? Просто подул западный ветер. Веди себя хорошо.