Пути-дороги - [168]

В Шальготарьянском угольном бассейне

Наконец-то мы были близки к своей цели — к Шальготарьянскому угольному бассейну, куда так стремились.

Иногда, разговаривая между собой, мы сетовали на то, что все время куда-то идем или едем вместо того, чтобы сражаться против врагов, которые окружают нас. И так ли важно, где их бить: тут или там?

Однако Шандор Ногради твердо шел к цели. Он был убежден, что горняки обязательно помогут нам. Его нисколько не пугало, что в Венгрии свирепствует нилашистский террор.

Проведя предварительную разведку, Бела Пап и Мате Баршонь привели нас в Хойяпусту, где молодая симпатичная женщина впустила нас в дом. На столе уже стоял ужин.

Ребята не спускали глаз с красивой хозяйки. Ужин был в самом разгаре, когда появился хозяин, сбежавший ранее с фронта. Поняв, кто мы такие, он зарезал овечку, чтобы было чем накормить нас и завтра.

На этом хуторе мы сначала намеревались остаться на несколько дней, чтобы немного передохнуть, но на следующий день вечером наши дозорные доложили, что в сторону хутора направляются два грузовика с гитлеровцами.

Мы быстро ушли в лес и оттуда стали наблюдать за хутором. Гитлеровцы обыскали все дома и, никого не найдя, удалились.

Следующую передышку мы сделали в Багойпусте. Баршонь и Пап неплохо подготовились к нашему приходу. Барьяк, хозяин хутора, производил впечатление порядочного человека. Был у него сын, высокий и стройный парень. Отец говорил только по-словацки, сын немного и по-венгерски.

Хозяева пригласили нас в дом, хорошо накормили, а затем повели на место, где мы могли спокойно расположиться. Это были два хорошо замаскированных бункера, находившиеся метрах в ста пятидесяти от опушки леса. В этих бункерах семья Барьяка до нас скрывала нескольких советских летчиков, самолет которых гитлеровцы сбили. Здесь же хранились и запасы продовольствия.

Рано утром нас разбудил Барьяк-младший. Вместе с женой он принес нам целое ведро гуляша и корзину хлеба. Меня удивила смелость молодых людей, ведь с шоссе их вполне могли увидеть гитлеровцы. С 10 по 14 декабря мы жили здесь. По вечерам у Барьяков собирались родственники из соседних хуторов. Барьяк-старший хотя и был богачом, но любил свой народ и охотно помогал патриотам.

Ногради еще раньше знал Барьяка, потому он и привел нас сюда.

Здесь наша группа начала активно действовать, и немалая заслуга в этом принадлежала Барьяку.

Мате Баршонь и Бела Пап отправились на разведку в район Шальготарьяна, а Лапшов и Хатвани собирались в Мучень. Ногради, хорошо знавший эти места, лично довел вторую пару до опушки леса, откуда уже было видно село. Прежде чем расстаться с ними, он рассказал, где что находится.

Ногради еще в начале октября установил связь с национальным комитетом в Лошонце. Потом эта связь прервалась, и ее нужно было восстановить. Сделать это оказалось трудно, потому что полиция и жандармерия постоянно охотились за дезертирами, число которых не переставало расти.

Барьяк-старший согласился отнести письмо Ногради в Лошонц и передать членам национального комитета.

Находясь еще в Багойпусте, мы почувствовали, что, несмотря на нилашистский террор, в народе зреют силы сопротивления. Как только жители разнесли весть о нашем появлении, к нам стали поступать любопытные сведения. Так, например, стало известно, что венгерский батальон в Мучени отказался идти в бой и изъявил желание перейти на нашу сторону.

В своем письме мы предложили венгерским солдатам присоединиться к нам, а если они на это не пойдут, уйти в лес, не давать гитлеровцам распоряжаться собой.

Командир батальона, полковник, выбрал второй вариант, но для нас и это было равнозначно успеху.

Между тем наши разведчики неподалеку от Каранчбереня встретили лесничего Тежера, который предложил нам расположиться в охотничьем замке графа Легради. Сам граф сбежал, и замок пустовал.

— У вас умеют по-настоящему принимать партизан! — воскликнул Лапшов, прищелкнув языком.

— Ребята, осторожнее, не разбейте здесь чего-нибудь: после войны мы организуем в этом замке дом отдыха для партизан и будем приезжать сюда на лето отдыхать, — заметил Шани Куримски.

Однако тогда мы пришли в те края отнюдь не для отдыха.

Еще в период Словацкого национального восстания в районе Шальготарьяна оживилась партизанская деятельность. Штаб жандармерии и органы государственной безопасности принимали все меры, чтобы воспрепятствовать распространению восстания на венгерскую территорию.

Однако вопреки этому и в самом Шальготарьяне, и в его окрестностях, на шахтах и в деревнях, возникали небольшие партизанские группы, которые действовали самостоятельно и наносили заметный ущерб оккупантам.

Первым крупным событием в их деятельности был подрыв гитлеровского воинского эшелона 20 сентября 1944 года.

Почти одновременно с этим, 17 октября 1944 года, местные власти издали распоряжение «О запрещении всякой охоты», ссылаясь на то, что местность наводнена партизанами, которые нападают на охотников.

И действительно, появившись в этом районе, мы обнаружили несколько партизанских групп, которые хотели установить с нами связь, чтобы скоординировать свои боевые действия с нашими.