Путевые впечатления. Юг Франции - [35]

Когда они подъехали к площади Терро, отец Мамбрен уведомил г-на де Ту, что тот, находясь на эшафоте, должен помнить о возможности получить, благодаря медали, которую он ему дал, отпущение грехов, трижды произнеся: “Иисус!” И тогда г-н де Сен-Мар, услышав эти слова, обратился к г-ну де Ту: “Сударь, — сказал он, — поскольку мне предстоит умереть первым, дайте мне вашу медаль, чтобы я присовокупил ее к своим и они послужили мне первому, а потом их приберегут для вас". И затем они стали спорить, кому первому из них предстоит умереть.

Господин де Сен-Мар утверждал, что это должен быть он, как более виновный и осужденный первым, и добавил, что если он умрет вторым, то для него это означает умереть дважды. Господин де Ту настаивал на своих правах как старшего по возрасту, и тогда в разговор вступил отец Малавет и сказал г-ну де Ту: “Это правда, сударь, вы старше и, следовательно, великодушнее". А когда г-н де Сен-Мар подтвердил эту мысль, г-н де Ту промолвил: “Вы откроете мне дорогу к райскому блаженству!" — “Ах, — воскликнул г-н де Сен-Мар, — я открыл вам дорогу в бездну, но низвергнемся же в смерть, чтобы очутиться затем в жизни вечной". Отец Малавет разрешил их спор в пользу г-на де Сен-Мара, рассудив, что ему более приличествует умереть первым.

Когда они приблизилась к месту казни, поникший г-н де Ту, увидев эшафот, простер руки, потом с просветленным лицом радостно хлопнул в ладоши, словно вид эшафота был ему приятен, и сказал г-ну де Сен-Мару: “Ну вот, сударь! Отсюда мы и вознесемся в рай!", а потом обратился к своему исповеднику: “Отец мой! Возможно ли, что такое жалкое создание, как я, удостоится сегодня вечного блаженства?"

Карета остановилась у подножия эшафота. Начальник коннополицейской стражи подошел к г-ну де Сен-Мару и сказал, что ему предстоит подниматься первым; тот с большим чувством простился с г-ном де Ту, говоря, чгНо они вскоре встретятся снова в ином мире. Там, где они навеки будут соединены с Богом. Господин де Сен-Мар вышел из кареты, подняв голову и весело улыбаясь. Один из лучников начальника коннополицейской стражи подошел к нему и хотел снять с него плащ, утверждая, что теперь этот плащ должен принадлежать ему; духовник остановил лучника и осведомился у начальника коннополицейской стражи, обладают ли лучники таким правом; получив отрицательный ответ, святой отец сказал г-ну де Сен-Мару, что тот может распоряжаться плащом по собственному усмотрению. Тогда осужденный протянул плащ иезуиту, сопровождавшему его духовника, говоря, что он делает это для того, чтобы тот молил Бога за его душу.

В это время трижды прозвучала труба и секретарь лионского суда Паллерю, подъехав верхом почти к самому эшафоту, зачитал приговор, который ни тот, ни другой осужден-ненный до этого не слышали. Между тем на той дверце кареты, что была обращена в сторону эшафота, опустили кожаную занавеску, чтобы избавить от этого зрелища г-на де Ту, оставшегося вместе со своим духовником и его помощником внутри кареты.

Господин де Сен-Мар, поклонившись тем, кто стоял рядом с эшафотом, с веселым видом начал подниматься по приставной лестнице. Когда он взошел на вторую ступеньку, к нему сзади подъехал верхом на лошади лучник и снял с его головы шляпу; осужденный резко остановился, повернулся к всаднику и произнес: “Оставьте мне мою шляпу!” Начальник коннополицейской стражи, стоявший рядом, выразил лучнику свое недовольство, и тот поспешно надел шляпу на голову де Сен-Мара; поправив ее как можно лучше, г-н де Сен-Мар решительно завершил свой подъем на эшафот.

Он сделал круг по эшафоту, как если бы изящной поступью обошел театральную сцену, потом остановился и с веселым видом поприветствовал всех, кто был у него на виду; затем он надел шляпу и принял необычайно красивую позу, выставив вперед ногу и опустив руку на бедро; со спокойным лицом, на котором не отражалось никакого страха, он взирал на все это огромное сборище зрителей и сделал еще два или три изящных поклона.

На помост поднялся его духовник, и г-н де Сен-Мар поприветствовал его, бросив перед ним на эшафот свою шляпу; потом он крепко обнял святого отца, а тот во время этого объятия тихим голосом призвал его сотворить несколько молитв, что тот и сделал с большим пылом.

Затем он встал на колени перед своим духовником и смиренно принял от него последнее отпущение грехов, после чего поднялся и, намереваясь опуститься коленями на подставку, спросил: Здесь ли, отец мой, мне следует встать?” Услышав подтверждение, он обтер шею и приложил голову к столбу; затем, поднявшись, он спросил, следует ли ему снять свой камзол. Услышав утвердительный ответ, он приготовился раздеться и обратился к священнику: “Отец мой, прошу вас, помогите мне!” Исповедник и его помощник помогли г-ну де Сен-Мару расстегнуться и снять с себя камзол. Перчатки на руках у него остались, и палач снял их уже после его смерти.

Палач подошел, держа ножницы в руках, но г-н де Сен-Мар не позволил прикоснуться к себе, взял у него ножницы, поцеловал их и подал духовнику, сказав: “Отец мой, прошу вас, окажите мне эту последнюю услугу, остригите мои волосы!” Святой отец передал ножницы своему помощнику, чтобы остричь волосы приговоренному, и тот принялся за дело. Господин де Сен-Мар окинул кротким взглядом тех, кто стоял рядом с эшафотом, и сказал святому отцу: “Прошу вас, остригите их мне поровнее”. Потом, подняв глаза к Небу, он воскликнул: “О Бог мой! Что же такое этот мир?”