Путевые впечатления. В России. (Часть вторая) - [18]

Оскорбления придут в свой черед: они не за горами.

Через два часа после отъезда из Санкт-Петербурга, на той самой дороге в Сибирь, по какой после него пройдет еще столько несчастных, путь ему был прегражден отрядом солдат; командовал ими офицер. Именем царя этот офицер потребовал у князя наградные ленты орденов — Святого Андрея, Александра Невского, Слона, Белого Орла и Черного Орла.

Меншиков вручил ленты офицеру: он заранее положил их в шкатулку, чтобы отдать по первому требованию.

Затем его вместе с женой и детьми заставили выйти из кареты и сесть в телеги, приготовленные, чтобы везти их в Раненбург.

Он подчинился, промолвив:

— Исполняйте свой долг, я готов ко всему. Чем больше богатств вы у меня отнимете, тем меньше забот вы мне оставите.

Итак, он вышел из кареты и сел на телегу, полагая, что его жена и дети сядут рядом с ним. Однако их заставили сесть в другую телегу. Но все же у него оставалось утешение — разговаривать с ними, и он возблагодарил Бога за такое благодеяние.

В таких условиях его довезли до Раненбурга.

Но испытаниям, которые его ожидали, не суждено было прекратиться в Раненбурге.

Расстояние между Москвой и Раненбургом составляло всего сто пятьдесят льё. Меншиков был слишком близко от царя. Пришел приказ ехать в Сибирь, в Якутск.

Князь взглянул на детей и жену, увидел у них грусть на лице и улыбку на устах.

— Когда надо ехать? — спросил он царского посланца.

— Немедленно, — ответил тот.

В этот же день семья отправилась в путь. Ментиков мог взять с собой восемь слуг по своему выбору.

Но потрясение было глубоким, а тяготы невыносимыми. Княгиня Меншикова не выдержала первой: она умерла по дороге между Раненбургом и Казанью.

Труп довезли до Казани. Стража, не позволявшая Мен-шикову ехать в одной телеге с женой, пока она была жива, разрешила ему теперь находиться возле ее трупа. Пока длилась ее агония, муж заменял княгине священника, увещевая и утешая ее, словно служитель Господа, и даже, несомненно, с большей убежденностью и большим пониманием, ибо горести, которые князь пытался ей утешить, когда она умирала, он разделял с ней до самой ее смерти; когда же ее не стало, все бремя их обрушилось на него одного.

Он продолжал свой путь до Тобольска.

Там Меншикова ждал весь город, предупрежденный о его приезде. Как только князь ступил на берег реки, к нему подошли два дворянина, которых он сам сослал в Сибирь, встали по обе стороны от него и принялись осыпать его оскорблениями. Но Меншиков, грустно покачав головой, сказал одному из них:

— Раз ты не находишь другого способа отомстить врагу, как только осыпая его ругательствами, то доставь себе это удовольствие, несчастный! Что же касается меня, то я выслушаю тебя, не испытывая ни ненависти, ни злобы. И если ты был принесен в жертву моим расчетам, то это произошло именно потому, что мне было известно, как много в тебе достоинства и гордости: ты был помехой моим замыслам, и я сокрушил тебя. Ты поступил бы на моем месте так же, если бы этого потребовала государственная необходимость.

Затем он обратился к другому:

— Я даже незнаком с тобой, и мне не было известно, что тебя сослали. Так что если ты оказался в изгнании, то это случилось вследствие каких-то тайных козней, в которых было использовано во зло мое имя. Такова правда. Но если оскорбления, которыми ты меня осыпаешь, способны облегчить твою боль, то продолжай: я не имею ни власти, ни желания препятствовать им.

Не успел Меншиков произнести эти слова, как к нему, запыхавшись, подбежал третий ссыльный: по его лбу струился пот, глаза сверкали, а рот кривился, извергая проклятья; обеими руками он стал подбирать комья грязи и швырять эту грязь в лицо юного князя Меншикова и его сестер.

Юный князь вглянул на отца, словно спрашивая позволения отплатить этому человеку за полученное от него оскорбление. Но старик, остановив сына, обратился к обидчику:

— Ты поступил глупо и подло. Хочешь мстить — мсти мне, но не этим несчастным детям; я, возможно, грешен перед тобой, но они наверняка ни в чем не виновны.

Меншикову разрешили остаться в Тобольске на неделю.

К тому же ему вручили пятьсот рублей, которыми он мог распорядиться по своему собственному усмотрению.

На эти деньги Меншиков приобрел топор и другие инструменты для рубки леса и обработки земли; затем он купил сеть для рыбной ловли, семена и большое количество солонины и соленой рыбы для себя и своей семьи.

Все, что у него осталось от этих пятисот рублей, он раздал беднякам.

Когда же наступил день отъезда из Тобольска, князя и троих его детей усадили в открытую телегу, которую тянули за собой либо лошадь, либо собаки. Вместо привычного им платья, которое у них отняли в Раненбурге, всем им дали крестьянскую одежду, то есть тулупы и шапки из овчины. Под тулупами у них были нательные рубахи из грубой шерстяной ткани.

Путешествие длилось пять месяцев, в разгар зимы, при морозе в тридцать — тридцать пять градусов.

Как-то раз во время одной из трех остановок, которые каждый день делали ссыльные, в ту же лачугу, где отдыхал Меншиков, по случайности вошел офицер, возвращавшийся с Камчатки; этот офицер за три года до этого, то есть в царствование Петра I, был отправлен к датскому капитану Берингу с депешами, касавшимися исследований, которые тому было поручено провести на Северном полюсе и в Амурском море.