Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию - [42]

В воскресенье, 13 ноября, после обеда мы уехали оттуда и отправились посмотреть воды, которые были от нас по правую руку. Он [г-н де Монтень] двинулся прямо к Абано[321]. Это деревушка у подножия гор, в трех-четырех сотнях шагов вверх от которой возвышается некое каменистое место. На этой довольно обширной высоте имеется много горячих ручьев и кипящих ключей, которые бьют прямо из скалы. Они слишком горячие возле своего истока, чтобы принимать ванны или пить. След от их течения совершенно серый, как пережженная зола; и они оставляют много отложений, напоминающих по виду твердые губки. Вкус у воды солоноватый и сернистый. Вся здешняя местность окутана испарениями, поскольку ручьи, стекающие отсюда со всех сторон на равнину, довольно далеко разносят эти жар и запах. Там имеется два-три домика, довольно плохо приспособленных для больных, куда эти воды подводят по желобам, чтобы можно было принимать ванны в помещении. Парит не только там, где есть вода, но и сама скала испускает пар через все свои расселины и трещины, отдавая жар повсюду, так что образуются некоторые места, где может улечься человек, и эти испарения его прогревают, заставляя потеть, что с ним вскоре и случается. Г-н де Монтень набирал эту воду в рот, дождавшись, чтобы она достаточно остыла и перестала быть такой горячей, и нашел, что вкус у нее скорее соленый, нежели что-то другое.

Потом по правую руку мы обнаружили аббатство Пралья, которое весьма знаменито своей красотой, богатством, а также учтивостью в приеме чужестранцев и обхождением с ними. Но он не захотел туда поехать, отговорившись тем, что всю эту местность, и особенно Венецию, собирается вновь осмотреть, но уже без спешки, в свое удовольствие, а в нынешнем посещении он ничего не оценил, поскольку оно было предпринято только из-за острейшего желания увидеть этот город. Он сказал, что не смог бы остановиться на отдых ни в Риме, ни в любом другом месте Италии, не познакомившись сначала с Венецией, и ради этого отклонился от прямого пути. В этой надежде он даже оставил в Падуе некоему мэтру Франсуа Буржу, французу, произведения аббата Кюзана, которые купил в Венеции[322].

Из Абано мы проехали в некое место на равнине, называемое Сан Пьетро, по-прежнему имея по нашу правую руку довольно близкие горы[323]. Это край лугов и пастбищ, который тоже местами весь в испарениях из-за этих горячих вод – некоторые из них обжигающие, другие теплые, третьи холодные; а вкус чуть более затхлый и притупленный, нежели у других, серного привкуса меньше, почти совсем нет, только некоторая солоноватость. Мы там нашли кое-какие следы древних построек. Вокруг имеются два-три жалких домишки для больных, но на самом деле все это довольно дикое, и я не собираюсь посылать сюда своих друзей[324]. Они говорят, что власти не очень-то заботятся об этом, опасаясь в первую очередь иностранных сеньоров. По его словам, эти последние воды напомнили ему воды Прешак близ Дакса[325]. След от этой воды отчетливо красноватый, и она оставляет на языке осадок; похоже, что он не нашел у нее никакого вкуса, но решил, что она более железистая.

Оттуда мы проехали мимо очень красивого дома некоего падуанского дворянина, где мучимый подагрой кардинал д’Эсте[326] провел более двух месяцев ради целебных свойств здешних вод, а заодно ради совсем близкого соседства венецианских дам, и оттуда добрались на ночлег в Батталью.

БАТТАЛЬЯ, восемь миль, маленькая деревушка[327] на канале дель Фрассине, который, имея глубину местами всего два-три фута, порой пропускает через себя весьма необычайные по размерам суда. Нам тут еду подавали на глиняных блюдах и деревянных тарелках за неимением оловянных; в остальном же было вполне сносно.

В понедельник утром я поехал вперед с мулом. Они же отправились посмотреть купальни, которые в полумиле оттуда, по насыпи вдоль этого канала. Как рассказал г-н де Монтень, там, на водах, всего один дом с десятью-двенадцатью комнатами. По словам местных, в мае и августе сюда приезжает довольно много народу, но большинство селится либо в сказанном селении, либо в том самом замке сеньора Пио, где проживал г-н кардинал д’Эсте. Источник воды для купания находится на небольшой круглой возвышенности и по канальцам стекает в сказанный дом и ниже; ее тут совсем не пьют, а пьют скорее воду Св. Петра, которую они рассылают отсюда для лечения. Она течет с той же возвышенности по каналам совсем близко от пресной и хорошей воды; в зависимости от того, как долго она течет, она либо более, либо менее горяча. Он хотел взглянуть на ее исток, добравшись до самого верха; но они не могли ему этого показать и потому божились, что она бьет из-под земли. Он нашел, что в ней мало вкуса, как у воды Св. Петра, мало серного запаха, мало соли, и решил, что на того, кто ее пьет, она действует так же, как вода Св. Петра. След, который она оставляет в канальцах, – красный. В том доме, кроме купелей, имеются и другие места, где течет только та вода, под которую подставляют больную часть тела. Ему сказали, что при головных болях это обычно лоб.

Они имеют также в нескольких местах по ходу этих канальцев маленькие каменные будки, где закрывают, а потом открывают отдушины этого канала, и от пара и жара сильно потеют; это такие сухие парильни, которых они там имеют несколько видов. Но главное, что тут используют, – это грязь. Ее берут из большой открытой емкости под домом, черпают оттуда неким орудием и относят в соседнее помещение. Там у них имеется много деревянных инструментов, пригодных для ног, рук, бедер и прочих частей тела, чтобы обмазывать их, наполнив весь этот деревянный сосуд сказанной грязью, которую по необходимости обновляют. Эта грязь так же черна, как барботанская