Путешествие в Россию - [2]
О голландских городах, как Вы, милорд, хорошо знаете, вполне можно сказать: если видел один — значит, видел их все. Одинаковые дома; проложенные как по линейке и усаженные деревцами улицы; каналы; опрятность, доходящая до умопомрачения; крепостные валы, ухоженные, словно английские сады. Именно таков Гарлинген. Обновив запас провизии, мы отчалили оттуда первого числа сего месяца и, подгоняемые хорошим зюйд-вестом, преодолели мели и бакенные заграждения, которых у этих берегов предостаточно, и делали по добрых три морских мили в час вплоть до утра следующего дня. Когда вдруг в одно мгновение… Впрочем, о начале того, что произошло, тоже можно посмотреть у Вергилия:
…stridens aquilone procella
Velum adverse ferit; turn prora avertit, et undis
Dat latus; insequitur cumulo praeruptus aquae mons.[30]
Ветер задувал то с одной, то с другой стороны, и море обступало нас. Одна из железных болванок, составлявших балласт, из-за качки съехала на левый борт. Водворить ее на место никак не получалось, корабль непрестанно кренило, воды он черпал больше, чем удавалось откачать. Было уже решено наполовину обрубить грот-мачту, которая чрезмерной своей высотой лишала судно маневренности, — но тут море стало успокаиваться и четвертого числа сделалось почти гладким. Пятого задул попутный ветер; шестого, взяв высоту солнца, не слишком, впрочем, точно, мы заключили, что находимся на пятьдесят восьмом градусе широты, и к вечеру на юго-востоке увидели Ютландию,[31] но не смогли разглядеть из-за тумана Ша-Риф.[32] Этот самый Ша-Риф, являющийся оконечностью Ютландии и отделяющий воды океана от вод Каттегата,[33] мы, должен признаться, с трепетом душевным отыскивали и глазами, и помыслами. Наконец после промера глубины нам стало ясно, что мы его миновали. Вчера мы оставили по левую руку — точнее, на востоке — горы и побережье Халланда,[34] столь грозного для мореходов, ибо его берег весь состоит из отвесных скал, там нет взморья и нет прибрежной полосы; а в четыре часа пополудни бросили якорь здесь, в Эльсингёре.
Вот что, милорд, я мог бы Вам рассказать, если бы вздумал вести дневник нашего путешествия; этот дневник украсили бы при случае и ученые витиеватости. Я мог бы поведать, к примеру, что двадцать третьего числа прошлого месяца около полуночи явилось нам северное сияние в виде некоей арки, вершина которой смотрела на запад, и эту вершину, насколько я могу судить, как раз пересекал азимут компасного склонения,[35] проходящий в десяти или двенадцати градусах от направления на запад. И это согласуется с тем, что я слышал уже в Гринвиче[36] от тамошнего престарелого Эвдокса[37] — от Галлея, [38] который устанавливает, ориентируясь на полюса изготовленного им глобуса, соотношения магнитных силовых линий с парами, образующими северное сияние.
Я мог бы поведать также, что в один из спокойных дней господин Кинг весьма ловко препарировал глаз барана, сам же баран затем был с не меньшим искусством приготовлен нашим несравненным поваром Марсиало. Господин Кинг продемонстрировал нам радужную оболочку бараньего глаза, которая была зеленого цвета; он заметил при этом, что именно зеленой является эта оболочка у всех травоядных. А вдруг, милорд, природа создала у подобных тварей такую оболочку, которая воспринимает одни лишь зеленые лучи, для того, чтобы трава производила на их зрение большее впечатление и чтобы между ними и их пищей существовало некое притяжение? Но, может быть, эта оболочка, непрестанно воспринимая лишь зеленые лучи, как раз из-за этого и приобретает способность воспринимать только их и никакие другие? Нам ведь известна сила влияния, которое производит привычка как на органическую материю, так и на неорганическую. И разве Ваш предшественник Демосфен[39] не упражнялся усердно, чтобы выучиться отчетливо произносить звук «п», который изначально ему не давался? А ведь тот, кто примется повторять одно-единственное слово, возможно, не сумеет произнести никаких других.
Еще одно весьма курьезное наблюдение довелось мне сделать в эти минувшие дни в области оптики; из него следует, что обман, которому подвергаются наши чувства, большей частью управляет суждениями нашего ума. Как Вы прекрасно знаете, из двух весьма удаленных объектов тот, что освещен ярче, воспринимается как более близкий. Так вот, два парусника шли переменными галсами, один параллельно другому, на очень большом от нас отдалении. В один из них били лучи солнца, в другой же — нет. Тот, что был освещен солнцем, казался мне менее удаленным, но когда оба они очутились на одной линии с моим глазом, освещенный парус исчез, заслоненный другим парусом. И тот из них, который я в согласии с этим правилом считал более близким, оказался от нас на добрых полмили дальше.
Но что же мне сказать Вам, милорд, об этой земле, о которой Вам будет послушать куда интереснее, нежели о морских приключениях и феноменах? Хотел бы я, описывая удачное местоположение Эльсингёра, найти какой-нибудь красивый пассаж из Вергилия, подобный тем, красивым и уместным, при помощи коих я изобразил перенесенные нами бури. Море в этих местах стиснуто между Данией и Швецией, и ширина пролива составляет около двух сухопутных миль — совсем как ширина Темзы в Грейвзенде; здесь нет настоящего течения, как в других проливах, только если ветер задует с юга или с севера, по каковому направлению пролив и расположен: в таком случае течение становится прямо-таки сильным и устремлено оно то с севера на юг, то с юга на север, в зависимости от того, куда подует ветер. Берега Швеции довольно дикие, в то время как берега Дании, а точнее, Зеландии, наоборот, имеют вид приятный и гостеприимный, и если бы они были такими и в прошлом, то тевтоны их не оставили бы и не стали бы досаждать нашим Мариям.
