Путешествие по арабским странам - [73]

Теперь Петер назвал водителю такси улицу, где находилось это здание. Водитель остановил машину не у ворот, как просил Петер, а у начала ограды и заявил, что дальше ехать нельзя.

Выйдя из машины, Петер понял, что его, иностранца, водитель подвез непосредственно к караулу. К Петеру немедленно приблизился часовой и потребовал документы.

— Инглезе? — спросил он.

— Нет, — ответил Петер, — аллемани, аллемани шарки[55].

Часовой разглядывал паспорт. Подошел второй, третий, мгновенно вокруг собралось человек тридцать прохожих, все они подозрительно осматривали иностранца.

Часовой пробормотал что-то по-арабски. Он явно не мог прочесть ни слова. Из толпы спросили по-английски:

— Куда вы идете?

— Туда, к воротам.

— Что вам нужно там?

— Я хочу попасть в здание.

— Зачем?

— В цензуру.

— Почему?

Толпа увеличилась, подошли полицейские. То, что Петер европеец, — это видел каждый, и он околачивался возле таинственного здания; здесь его задержал военный пост. А война еще идет! Что ему здесь надо? Что он высматривает? Так, красноречивее всяких слов, говорили глаза присутствующих, пока солдаты решали, отвести ли иностранца к начальнику караула или пропустить к часовому у ворот. Не отдавая паспорта, часовой махнул рукой, и Петер, с двух сторон конвоируемый солдатами, в сопровождении толпы любопытных направился вдоль ограды к воротам. Теперь и на противоположном тротуаре останавливались прохожие; у ворот несколько человек ждали приближения триумфального шествия.

Среди них Петер заметил любезного старика с деревянными бусами и махнул ему рукой. Старик узнал его, быстро пошел навстречу, приветливо улыбнулся и подал Петеру руку.

Часовые и ротозеи на мгновение остановились в замешательстве. Затем они разошлись. Какая глупость! Шпион оказался вовсе не шпионом.

В тот день информационное ведомство пригласило журналистов посетить вечером зону канала. Сбор был назначен в широком дворе высокого здания на улице Сулеймана-паши. Там Петер увидел Ивонну. Она приехала накануне вечером. Вместе с другими иностранными корреспондентами они отправились в путь в одном из маленьких автобусов.

Ивонна заявила, что ей не повезло. Хотя она своевременно получила от своей газеты предписание вылететь в Каир, по особым причинам — Ивонна не стала назваться в подробности — она все же не успела полупить билет на самолет до прекращения авиационной связи с Каиром. Пришлось ехать поездом из Хартума через пустыню в Вади-Хальфа, оттуда, от второго порога Нила, — пароходом в Асуан и снова поездом — в Каир. Поездка отняла много времени, тем более, что «одно неприятное происшествие» заставило ее задержаться в пути.

Теперь они ехали в город Эль-Мансура, расположенный примерно в ста километрах к северу от Каира. Война здесь не чувствовалась. Не было видно воинских машин с солдатами. Один раз автобус с корреспондентами остановился у развилки дорог, рядом с киоском, где продавались сигареты, лимонад, финики. Вокруг иностранцев столпилось несколько человек, к ним подошли еще любопытные. В мирное время все было бы так же.

С наступлением темноты они достигли Эль-Мансура.

— Вы знаете, что здесь когда-то бывали крестоносцы?

— Когда? — спросила Ивонна.

— В тринадцатом веке французский король Людовик Девятый дошел со своими войсками до Эль-Мансура.

— А что он здесь делал?

Петер ухмыльнулся:

— Его заточили в крепость. Поэтому впоследствии он был объявлен святым.

— Поэтому?

— Ну не только поэтому. Может быть, нынешние руководители Франции и Англии когда-нибудь тоже будут причислены к лику святых.

— Ватиканом?

— Вашим правительством. За то, что они так облегчили ему дела на Востоке.

— Мы не причисляем к лику святых тех, кто терпит поражение, оказывая нам услуги, — отпарировала Ивонна. — Мы лишь заверяем их в своих дружеских чувствах.

Из шестидесяти тысяч беженцев Порт-Саида около десяти тысяч разместились в Эль-Мансура и его при городах. Человек шесть иностранцев, в их числе Петер и Ивонна, после ужина решили пройтись по слабо освещенным улицам города. Прохожих почти не было. Некоторые магазины еще были открыты, хотя шел одиннадцатый час. Корреспонденты разных национальностей беззаботно и громко разговаривали по-английски о намеченной на завтра поездке по морю.

— Сидеть несколько часов подряд без движения в открытой лодке теперь, в середине ноября, будет, наверно, довольно прохладно, — сказал кто-то и предложил раздобыть коньяку.

Они даже спросили встречного подростка, где его можно купить, и тот весьма охотно проводил их в магазин. Внезапно появились два египтянина, сопровождавшие корреспондентов. Они были крайне встревожены тем, что иностранцы разговаривают по-английски и без провожатых расхаживают по городу, полному жертв английских бомбардировщиков.

— Ведь с вами могло что-нибудь случиться, — сказал один из египтян.

Корреспондентам показалось, что египтяне недооценивают скорость, с которой распространяется информация среди населения. Она передавалась с такой же быстротой, с какой в джунглях сообщают новости при помощи тамтама, и жителям города, наверно, давно уже было известно, кто такие эти иностранцы.

Перед тем как ехать дальше, корреспондентам дали возможность соснуть на нарах в школе — во французской, кстати. Ивонна решила остаться в Эль-Мансура, чтобы расспросить у беженцев о том, что им пришлось пережить. Несколько других корреспондентов тоже предпочли остаться.