Путешествие по арабским странам - [7]

Как только машина миновала предместье, картина резко изменилась. По обеим сторонам широких улиц стояли высокие современные дома, а над ними вздымалось высотное здание. Торговля отступила с тротуаров и скрылась в магазинах. На улицах наравне с галабиями появились костюмы.

Это Суэц.

А еще дальше, за незастроенным участком земли, — малоизвестный населенный пункт Тауфик. Этот городок с его белыми домами, пальмами, эвкалиптами и цветущими акациями производит впечатление сказочного. Раньше здесь находился центр администрации Суэцкого канала, извлекавшей из его эксплуатации тридцать пять миллионов английских фунтов в год. В этот го-род-рай египтяне до недавнего времени могли попасть лишь в качестве слуг или чернорабочих.

Здесь кончается Суэцкий канал[7].

Танкер прорезал сверкающие голубые волны Красного моря, трехцветный флаг слегка трепетал на ветру. Капитан получил от судовладельца радиограмму с указанием привести «Изокордию» в Тауфик пятнадцатого в шесть часов утра.

— Совершенно непонятно, — сказал капитан.

Всем, кто плавал в этих водах, было известно, что судно, прибывшее позже пяти часов утра, не может в тот же день пройти через канал. Если огромный танкер с двадцатью тремя тысячами тонн неочищенной нефти приползет в порт с опозданием на целый час, он останется в заливе до следующего утра. Тут уж ничего не поделаешь. Хотя они легко могли бы прибыть вовремя, капитану теперь придется уменьшить скорость, чтобы оттянуть час прихода, а затем целые сутки торчать перед входом в канал.

— Разве это не безумие!

Капитан приказал радировать, что он может прибыть до пяти часов. Радист покачал головой. Он уже восьмой раз проделывал этот рейс, но еще ни разу не сходил на берег. «Если мы задержимся, можно будет пойти в город, — подумал радист, — но старику это, видимо, безразлично».

Ответ судовладельца показался капитану еще более непонятным. Хозяин продолжал настаивать на шести часах, но, «конечно, — говорилось в радиограмме, — следует сообщить администрации, что танкер тем не менее желал бы пятнадцатого утром присоединиться к каравану судов, проходящих через канал».

Капитан приказал дать соответствующую радиограмму администрации канала. Задумываться над странным указанием судовладельца ему казалось бесполезным, тем более что он не сомневался в получении отказа.

Но тут произошло нечто неожиданное. Администрация канала ответила в ту же ночь и не по-французски, как обычно, а по-английски: «Yes you will join this morning convoy stop pilot will board you in time»[8].

Ровно в шесть часов утра «Изокордия» прибыла в северную бухту Суэцкого залива и стала на якорь. Голубоватая вода светилась, солнце стояло уже высоко. На фоне лазурного безоблачного неба резко выделялись обнаженные контуры гор. Капитан с мостика разглядывал в бинокль еще спокойную бухту.

На всех кораблях был поднят полоскавшийся на ветру флаг Египта — зеленый с белым полумесяцем и тремя белыми звездами — и маленький желто-синий флажок, сигнализировавший: «Нужен лоцман». Итак, еще ни на одном корабле не было лоцмана.

«Много им сегодня потребуется людей», — подумал капитан. Обычно через канал проходило десять, от силы пятнадцать кораблей. Теперь же, капитан сосчитал, в бухте стояло двадцать четыре корабля. Тем удивительнее казалось, что египтяне все-таки приняли запоздавший танкер.

Капитан повернулся к берегу. В домах, в которых, как он знал, живут лоцманы, у окон стояли люди и тоже смотрели в бинокли на залив. Ничего особенного как будто, но капитан обратил на это внимание. Отведя бинокль чуть в сторону, он заметил на берегу необычайное скопление людей, стоявших на одном месте или расхаживавших кто в одиночку, а кто группами. Многие из них тоже наблюдали в бинокли за бухтой.

Здесь, по-видимому, назревали какие-то события.

Люди расположились на обрамленной деревьями прибрежной улице, где стояло белое здание, в котором раньше располагалось отделение администрации Суэцкого канала. Она, наверно, и сейчас там находилась, хотя состояла теперь из египтян. Между стволами деревьев можно было ясно различить в бинокль широкие входные ворота. Охраны не было видно, но зато хорошо просматривались маленький садик и каменная лестница, ведшая через зарешеченную галерею непосредственно в кабинет директора. Так по крайней мере было некоторое время назад, когда, проезжая в качестве пассажира зону канала, капитан навестил своего земляка. Капитан скорее угадывал, чем различал дверь. На галерее тоже толпились люди.

Значит, там действительно что-то происходило.

Капитан опустил бинокль. Он попросил стоявшего поблизости помощника понаблюдать за берегом и дать ему знать, если случится что-нибудь важное, а сам отправился в каюту. Ему необходимо было подкрепиться чашкой кофе с коньяком.

Среди тех, кого французский капитан рассматривал в бинокль, не различая, впрочем, лиц, был норвежский лоцман Хендрик Бьёрнстон. Он стоял перед белым зданием администрации, беседуя со шведским журналистом Иоганссеном.

— Значит, сегодня никто не поведет суда? — спросил швед.

Бьёрнстон покачал головой и произнес одно лишь слово:

— Никто.

— Ни один иностранец?