Путешествие к Источнику Эха. Почему писатели пьют - [53]
Вернулись они 9 января 1930 года. Почти сразу Хемингуэй приступил к эссе «Смерть после полудня», удивительному, не похожему ни на что, хотя порой и безумно скучному исследованию корриды. На сей раз он работал в арендованном доме на Перл-стрит, в двух шагах от моря. В июне он забрал книгу с собой в Вайоминг на ранчо Нордквиста; по утрам писал, после обеда ездил верхом и удил рыбу.
Этот период спокойной обстоятельной работы внезапно оборвался. Вскоре после Хеллоуина, отвозя друга к ночному поезду в Биллингс, Хемингуэй в темноте вылетел в кювет и сломал правую руку. Перед этим они распили бутылку бурбона, но впоследствии он утверждал, что всему виной его плохое ночное зрение. Через несколько недель, покинув больницу, он обосновался в Ки-Уэсте и провел там первые месяцы 1931 года, с тревогой ожидая, восстановятся ли поврежденные нервы руки. «Большую часть времени я всё еще провожу в постели, — писал он Максу Перкинсу, — но очень рассчитываю, что в Ки-Уэсте всё полностью наладится»[214].
Уже к концу этого тяжелого периода супруги Хемингуэй всё-таки стали обладателями собственного дома. 29 апреля дядюшка Полины, Гас, заплатил восемь тысяч долларов за просторную, прекрасно расположенную развалюху (дом 907 по Уайтхед-стрит). Хемингуэй описал в письме другу этот дом с балконами напротив маяка, а Максу восторженно сообщил: «Это действительно чертовски хороший дом»[215]. Сад зарос фиговыми деревьями, кокосовыми пальмами и лаймами, и он мечтательно писал, что ему хотелось бы посадить здесь джиновое дерево.
На следующее утро я отправилась по этому адресу. Ночью прошел дождь, но к десяти утра на улицах было душно и знойно. Я шла напрямик через кладбище, где спугнула зеленую бородатую игуану размером с кошку. Могилы были украшены пучками поблекших пластиковых цветов и по-кукольному розовыми ангелами. На Уайтхед-стрит я встала в очередь, тянувшуюся вдоль стены, которую Полина построила, чтобы отвадить туристов.
Оплатив вход, я направилась прямиком к бассейну, затененному пальмами, которые аркой нависали над ним. «Хоть бы от листьев расчистили», — ворчал какой-то англичанин. В сувенирной лавочке продавали серьги с шестипалыми котами и постеры с изображением Хемингуэя, лучезарно улыбающегося гигантскому марлину. «Он очень знаменитый писатель, дорогуша», — уговаривала женщина своего сына-подростка.
Дом был величественный, с желтыми ставнями и кованым железным балконом, огибавшим дом по второму этажу. Я юркнула внутрь и устремилась к книжным полкам. «Уравновешенность: как ее достигнуть». «Опасность мое ремесло». «Будденброки». «Сказки» Андерсена. «Накануне» Тургенева. Два экземпляра «Приключений Тома Сойера». Там и сям поделки африканских художников: ужасные карикатурные мальчики с руками, похожими на лапы, и печальными опухшими глазами. Нефритовые пепельницы; канделябр из стеклянных цветов удивительных оттенков морской воды.
Позади дома была небольшая постройка, изначально служившая каретным сараем. Поселившись на Уайтхед-стрит, Хемингуэй сразу переоборудовал второй этаж сарая в рабочий кабинет и мостиком соединил его со своей спальней. Сейчас кабинет был закрыт для посетителей, но сквозь кованую калитку можно было заглянуть внутрь. Большая комната с красным кафельным полом и светло-серыми стенами уставлена книгами, украшена реликвиями из старых поездок: макет быка, подсадная утка, марлин. «Смотри, мам, — спросил другой мальчик, — это что, пишущая машинка?»
Как мне хотелось проникнуть внутрь! Мне вспомнилась квартира моего деда.
На дальней стене красовалась трофейная голова газели Гранта, с великолепной длинной шеей и чуткими ушами. Думаю, Хемингуэй мог ее подстрелить в свою первую африканскую поездку: одну из ста двух антилоп, занесенных в путевой дневник Полины.
Эта поездка планировалась задолго до ее осуществления. Еще до несчастного случая в Биллингсе дядюшка Гас пообещал выделить на африканское сафари двадцать пять тысяч долларов, понимая, что такая поездка может принести хорошую книгу. Поначалу Хемингуэй думал поехать мужской компанией; но, когда его рука вполне окрепла для стрельбы, в команде остался только его приятель Чарли Томпсон. Под конец к ним присоединилась и Полина, хотя охота ее не слишком интересовала.
20 декабря 1933 года они отправились из Найроби к масайским охотничьим угодьям в кратере вулкана Нгоронгоро, западнее горы Килиманджаро. Поначалу Хемингуэй был не в форме, он промахнулся, стреляя в газель и в леопарда, ранил, но не смог добить и найти гепарда. У него случались частые приступы диареи, и в январе он заболел амебной дизентерией. В удивительно подробной беллетризованной биографии «Хемингуэй: 30-е годы» Майкл Рейнольдс замечает: «К 11 января он постоянно принимал хлорид натрия, но его вечерние выпивки сводили на нет всю пользу, которую могло принести лекарство»[216].
В конце концов их проводник телеграммой вызвал самолет. Хемингуэй провел день в постели, вечером вышел к бивуачному костру и съел миску картофельного пюре. Самолет был обещан к утру, но его не было весь день. На следующее утро он всё же прибыл и доставил Хемингуэя в Найроби. Там он лечился антипротозойными препаратами и задолжал внушительную сумму в баре отеля «Нью-Стэнли». Подлечившись, Хемингуэй вернулся в лагерь. Стрелял он теперь удачнее, но всё же каждый его охотничий трофей был заметно меньше тех, что добывал Чарли. Это его задевало, он пил по вечерам виски и погружался в тяжкие раздумья, делался мрачным и агрессивным, а иногда выглядел унылым и поутру.
В тридцать с лишним лет переехав в Нью-Йорк по причине романтических отношений, Оливия Лэнг в итоге оказалась одна в огромном чужом городе. Этот наипостыднейший жизненный опыт завораживал ее все сильнее, и она принялась исследовать одинокий город через искусство. Разбирая случаи Эдварда Хоппера, Энди Уорхола, Клауса Номи, Генри Дарджера и Дэвида Войнаровича, прославленная эссеистка и критик изучает упражнения в искусстве одиночества, разбирает его образы и социально-психологическую природу отчуждения.
Кэти – писательница. Кэти выходит замуж. Это лето 2017 года и мир рушится. Оливия Лэнг превращает свой первый роман в потрясающий, смешной и грубый рассказ о любви во время апокалипсиса. Словно «Прощай, Берлин» XXI века, «Crudo» описывает неспокойное лето 2017 года в реальном времени с точки зрения боящейся обязательств Кэти Акер, а может, и не Кэти Акер. В крайне дорогом тосканском отеле и парализованной Брекситом Великобритании, пытаясь привыкнуть к браку, Кэти проводит первое лето своего четвертого десятка.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.