Путешествие из Дубровлага в Ермак - [18]
Как раз в день, когда я писал о судьбе Бори Цимбала, прослушал передачу "Голоса Америки". Инкор беседовал с каким-то московским судьей и оповестил о неизвестном феномене советской жизни: "Мы в Америке наблюдаем постоянно нарушение юридического правопорядка в делах диссидентов. Но рядом с ними существует огромная сфера уголовного права, где в годы правления Брежнева происходил прогресс и укреплялось право."
И мне захотелось поговорить немного как раз не о нас, о диссидентах или о КГБ, а напротив — об обычном правопорядке и о работе простого советского МВД и нормальном, а не политическом судилище.
Западным людям труднее всего, по-моему, дается понимание нормального факта, что люди другой культуры хотят для себя абсолютно того же, что любой европеец: мира: достаточно сытой жизни; справедливости и законности; короче — прав человека. А ведут эти люди себя часто не по-европейски, потому что "мировая деревня" находится, как ей историческим развитием и положено, на низшей ступени культуры, но не на принципиально иной, а на низшей, и все европейские народы прошли эту "восточную" стадию, и, кстати, не так уж давно. Вот неопровержимый пример.
В сюжетном узле романа Р. Стивенсона "Катриона" преступление, что было совершено лишь 200 лет назад в самой "продвинутой" стране тогдашнего мира — в Британском королевстве. Убит террористом в Шотландии чиновник, принадлежащий к могущественному клану Кэмпбеллов. По обвинению в убийстве арестован член соперничающего клана Стюартов. К прокурору, расследующему дело, явился персонаж (главный герой романа), который совершено случайно видел подлинного убийцу, не имеющего к Стюартам отношения. Что делает честный, подчеркиваю, прокурор, положительный персонаж? Он изо всех сил пытается спасти от судебного убийства… свидетеля. И роман завершается победой добра: свидетеля удалось вытащить из петли! А обвиняемого повесили, насчет его судьбы сомнений ни у кого не возникало, кроме этого свидетеля: ведь он был из клана врагов. Причем все знают, что он невиновен в убийстве… Но даже его собственные родственники не сомневаются: его повесят. А как же? Ведь он — из враждебного клана…
Вот эту ситуацию в собственном прошлом начисто забыли на Западе, хотя, напоминаю, даже в Великобритании, родине современного либерализма, еще не прошло с той поры двух веков. Исход любого дела, вовсе не только политического, решают в судах многие факторы: социальные, хозяйственные, родственные, национально-клановые… Только истина по делу в перечень не входит — как не входила она в него два века назад в Великобритании.
И, пожалуйста, не придавайте преувеличенного значения профессиональной и личной морали судейских персон: профессиональная добросовестность есть личное достоинство юриста, но она имеет лишь косвенное отношение к его принципам судопроизводства. К слову, судья в "Катрионе" изображен Стивенсоном безупречно честным человеком. Да что "Катриона"? Вот вам рассказ Паруйра Айрикяна, секретаря Национальной Объединенной партии Армении. "Я, по правде, боялся, что приговорят к вышаку. Гебисты предупредили: "Будешь "выступать" на суде — поменяем "семидесятку" на 64-ю, на "измену Родине" — и расстрел!" Но решился — и сказал последнее слово по-нашему. И вот выходят судьи из совещательной комнаты… Судья-женщина плачет, второй судья бледен, как мел. Председатель начинает читать приговор, запинаясь, почти по слогам. Понимаю. — смертный приговор!" А они — сбросили ему три года со срока, запрошенного от ГБ. Сделали для Паруйра все, что могли! Но как мало могли — плача, осудили его на десять лет.
Поймите ход моих мыслей правильно — и не преувеличивайте. Истина по делу вовсе не исключается из судебных процессов в Союзе. Она только не определяет исход процесса. Если достижению поставленной властями цели истина поможет, ее несомненно используют — так бывает, и часто. Гебисты вообще профессионально совсем не худо подготовленные юристы. Все определяется глубинной связью между подлинной целью дела и истиной.
Вот пример. В зоне нередко обсуждали дело Петера Ментена, в прошлом нидерландского эсэсовца, ныне миллионера… За участие в массовых убийствах евреев на Украине голландский суд осудил его, потом отпустил из-под стражи, потом снова принял дело к производству. Как относиться к делу, учитывая, что основные улики и показания раздобыл КГБ СССР?
По мнению политзэков, логика советских юристов такова: если Ментен действительно виновен и существуют подлинные улики — их найдут и представят судьям. Если он невиновен — КГБ сфабрикует доказательства вины. Руководство определило политическую цель дела: Ментен должен быть осужден. Разговоры о чем-то ином так же излишни в ГБ, как разговоры о невиновности Стюарта в клане Кэмпбеллов… Если истина по делу поможет доказательству "постулированной" виновности — КГБ несомненно использует истину: хватает опыта и умения ее раскопать. Если истина не годится для осуждения Ментена ее на суде не будет… Зэки полувсерьез говорили, что в делах подобного рода советские следственные аргументы нужно рассматривать как показания одного совокупного свидетеля — КГБ СССР. Если они подтверждаются показаниями других свидетелей, им верить в суде можно. Если нет, это показание одного, хотя и коллективного свидетеля. А, как известно, "один свидетель — не свидетель".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть М. Хейфеца посвящена мало известному широким кругам читателей народовольцу Н. В. Клеточникову. Этот предельно честный и скромный человек явил редкостный пример контрразведчика революции. Выполняя указания революционного центра, Клеточников проник в Третье отделение императорской канцелярии — так называлось главное полицейское учреждение царизма для борьбы с революционерами. Для этого ему пришлось в письме на родину отречься якобы от мечтаний молодости, порвать все прежние знакомства и стать презренным в глазах друзей шпионом правительства.
Свыше шестидесяти тысяч книг об Иисусе Христе вышло в свет только в XX веке. Но среди них почти не появлялось сочинений о его процессе — об этом самом важном судебном заседании в истории человечества.Множество версий, свидетельств, гипотез, связанных с этим событием, возникло в среде еврейства. Евреи, среди которых жил, «наполнялся премудрости», проповедовал и погиб Иисус, создавали свои версии того, что происходило в среде их народа почти две тысячи лет назад.Почему Иисуса судили ночью? Почему на утро его отдали в руки Пилата? Почему Пилат не захотел его казнить? Почему на казни настаивали судьи Храма?Как иудеи и христиане разошлись в истории, исполнившись неприязни, принимавшей нередко форму смертельной ненависти?Обо всем этом рассказывает книга израильского историка, журналиста и писателя Михаила Хейфеца «Суд над Иисусом (еврейские версии и гипотезы)».
Российские предшественники нацизма объявили убийство семьи Романовых результатом «жидомасонского заговора». Иерусалимский писатель и историк М. Хейфец пытается, раскрыв подлинную историю преступления, показать, как осуществлялась «акция» следователей-фальсификаторов, а также проанализировать причины и степень участия евреев в русской революции.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.