Путь в космос - [61]

Портрет Марины…

Р а к и т и н (посмотрев). Не ожидал… Здорово! Просто не нахожу слов.

С е в е р ц е в. Я, разумеется, не умаляю достоинств этого шедевра, но почему автор избрал объектом Марину? Ребята, к этому вопросу надо вернуться.

Т а р а с е н к о. Марина, а что ты скажешь?

Марина молча рассматривает портрет.

Р а к и т и н (взглянув на часы). Товарищи, не опоздайте в физзал! (Горелову.) В следующую среду предстоит испытание скафандра новой конструкции. Я рекомендовал вас.

Г о р е л о в. Спасибо. Я должен пройти подготовку?

Р а к и т и н. Считайте, что вы ее уже прошли.

Б ы с т р о в. Сергей Степанович, а как же я?.. Ведь я же был на очереди…

Ракитин уводит Быстрова. Вслед за ними уходят Северцев и Тарасенко.

М а р и н а. На занятия я не иду, Алеша. (Продолжает рассматривать портрет.) Ты настоящий художник. На самом деле я не такая.

Г о р е л о в. Лучше! Ты в жизни знаешь какая? Мне еще многое не удалось схватить, писал по памяти.

М а р и н а (робко кладет руку на плечо Горелова). Алеша, зачем рисовал меня?

Г о р е л о в. Чтобы дать Андрюшке Северцеву тему для острот.

М а р и н а. Неправда. Ты о нем совершенно не думал.

Г о р е л о в. Почему так считаешь?

М а р и н а. Ты думал обо мне?

Г о р е л о в. Конечно! Как же можно рисовать человека и не думать о нем?

М а р и н а. И что же ты думал?

Г о р е л о в. Что ты хорошая, нет, что ты…

М а р и н а (снимает руку с плеча Горелова). Плохая? Спасибо… (Смеется.)

Г о р е л о в. Не просто хорошая, а чудесная девчонка… Еще о твоих словах думал… Помнишь, на новоселье: если хочешь стать космонавтом только для того, чтобы по ковровой дорожке пройтись да по заграницам поездить, то нет тебе места в нашем отряде. Я сразу понял, ты…

М а р и н а (прерывая). Догматик?

Г о р е л о в. Не выдумывай, Маринка! Посмотри лучше в зеркало. Я знаю…

М а р и н а (прерывая). Эх, Алешка, Алешка, что ты обо мне знаешь?

Г о р е л о в. Немного, но…

М а р и н а. Вот именно — немного. Так вот, Алеша, росла я без матери, отец бывал наездами. Строгий ужасно. Помню, произошел такой случай. Пошла я с мальчишками купаться на Иртыш к мосту, а мост высоченный… Мальчишки заспорили: кто спрыгнет? Залезли на верхнюю ферму и сдрейфили. Тогда я решилась. Прыгнула. Лечу, дух замирает. В воду врезалась — обожгло… Вода сперва зеленая, затем черная… Я вынырнула — ликую. Ну и досталось мне потом и в школе, и дома! Отец разбушевался, начал ругать, а я ему про три заповеди, что сам завещал. Если растерялись и дрогнули товарищи, надо показать пример — будь впереди. Никогда на полпути не останавливайся. Всегда говори правду. Правду… Так вот… Помнишь новоселье, вальс — и я вдруг отошла?

Г о р е л о в. Помню.

М а р и н а. Тогда я почувствовала…

Г о р е л о в. Что с тобой, Маринка? (Всматривается.) Озябла? Глаза как звезды…

М а р и н а. Звезды?.. Понять не могу, почему люди связывают со звездами самое дорогое и нежное… Для меня звезды такие далекие, стылые… Как хорошо на земле! К звездам летят в одиночестве…

Г о р е л о в. Не можешь туда лететь?

М а р и н а. Очень хочу… Это самое заветное. Хочу, чтобы попали мы в один космический экипаж, Алеша, и полетели далеко-далеко, не по орбите, а дальше, к солнцу! А если какая-нибудь беда, я бы все (улыбается), даже свой кислород, отдала бы до последнего глотка… Скажи, Алеша, ты кого-нибудь любил?

Г о р е л о в. Нравилась мне одна девушка… Вместе учились, ходил провожать, писал ее портрет.

М а р и н а. Ты что же, рисуешь каждую девушку, которую провожал? Может, у тебя имеется целая картинная галерея?

Г о р е л о в. Что ты, Марина… Помню, после выпускного вечера пошли с ней на Волгу, на старый дебаркадер. Стояли у борта, тихо плескалась вода… Она сказала, что ей хорошо со мной. Я понимал, девушка ждет каких-то слов, а их у меня не было. Я мог приласкать ее, такую искреннюю в своем порыве, совсем еще девчонку, но это был бы обман. По-настоящему я еще никого в жизни…

М а р и н а. Повтори, Алеша…

Г о р е л о в. Я еще никого по-настоящему не любил.

М а р и н а. Полюбишь.

Г о р е л о в. Кого?

М а р и н а. Меня полюбишь! (Убегает.)

Г о р е л о в. Вот и объяснились…

З а н а в е с

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Просторный зал, где расположена термобарокамера — небольшое помещение сферической формы. Там, в летном кресле, полулежит  Г о р е л о в  в скафандре и гермошлеме.

Г о л о с  к о н с т р у к т о р а. Это испытание — работа вне космического корабля, при различных температурных режимах — открывает перед вами большие перспективы, Алексей Павлович.

Г о л о с  Г о р е л о в а. А если не выдержу?

Г о л о с  к о н с т р у к т о р а. На приборы можете вполне положиться. Волнуетесь?

Г о л о с  Г о р е л о в а. Есть немного… Все же термобарокамера…

Г о л о с  к о н с т р у к т о р а. Запомнили все пять режимов? Будете повторять условия.

Г о л о с  Г о р е л о в а. Хорошо.

Г о л о с  к о н с т р у к т о р а. Желаю удачи! Начали. Режим номер один.

Г о л о с  Г о р е л о в а. Разреженное пространство, заполненное светящимися частицами. Температура до двух тысяч градусов.

Г о л о с  к о н с т р у к т о р а. Сорок секунд… тридцать… десять…

Слышится легкий, прозрачный звон, который постепенно усиливается. Возникают яркие вспышки, похожие на свет автогенной сварки, и наконец вся камера в ярком свечении.