Путь к женщине - [45]

– Ни копейки нету.

– А это вовсе нехорошо.

– Вот это главное!

Беременная после небольшой паузы:

– Так и будешь тут стоять?

Солдат передергивает плечами:

– Постою.

Беременная раздумывает:

– Что же мне с тобой делать, что же мне с тобой делать?.. Жаль хорошего человека, жаль… Вот что: хочешь, оставишь что-нибудь из одежи?

Солдат осматривает свой наряд:

– Из одежи нельзя. Будет видать. И тогда не распутаешься.

– Ну из белья: исподники, рубаху?

– А это ничего, подходяще.

– Белье старое? Давно выдавали?

– Вовсе новое, ни разу не стиранное.

– Ну что с тобой делать. Пойдем. Тоже и таким кто-нибудь сочувствовать должен.

Ведет его к боковой стене. Солдат идет, спотыкается, бор мочет в землю:

– На чужой стороне… Нету подходящих знакомств… Беременная проталкивает его в один из проломов в стене:

– Идем туда. Там повольней белье скидавать.

Они скрываются за стеной.

VIII

Инвалид, на двух костылях, с красными мясистыми щеками, с бравыми унтер-офицерскими усищами, входит, весело глядит вокруг, находит глазами Осиповну, направляется прямо к ней, разливается широченной улыбкой во все лицо:

– Ты тут?

Осиповна встает, идет навстречу, радуется:

– А то где же мне быть? Заждалась тебя. Думала, не придешь, обманешь.

Инвалид геройски:

– Я человек однословный: сказал – сделал!

Осиповна прощупывает мотню висящей на нем холщовой сумки с подаянием:

– А винца обещал взять – взял?

Инвалид с торжеством достает из-под полы бутылку в вытянутой руке, отстраняет ее:

– А это что? – Прищелкивает языком: – А закуска какая!

Похлопывает ее рукой по спине.

Осиповна провожает его к одному из пролазов в стене:

– А деньги опять медяками принес?

– Червонцами не подают!

– Два часа считать…

– Сосчитаем! Ко мне и так старший приказчик два раза из магазина на улицу выходил, мелочь для сдачи у меня забирал.

– Сегодня где стоял?

– Возле магазина бывшего Елисеева. Теперь МСПО.

– Все-таки порядочно настрелял?

– Не больно.

– Почему так?

– Мало в обращении мелкой медной монеты, редко у кого в кармане имеется. Чеканка производится в Ленинграде: пока начеканят да пока подвезут… Потом наладится – будет лучше.

Осиповна со скрытым недоверием, протяжно:

– Безногому должнь! хорошо подавать.

Обнимает его, нежно целует в щеку:

– Полчервяка все-таки настрелял? Инвалид уклончиво:

– Будет время – сосчитаем. Щиплет ее за талию:

– Говоришь, думала обо мне?

– Только об тебе и думала.

– Что же ты думала?

– Все.

– Ну что "все"? Хе-хе.

– Думала, гдей-то он там сейчас стоит. Думала, да как ему там сейчас стоять, не прогоняет ли милиция. Думала, да как ему там сейчас подают. Думала, да скорей бы бросал стоять, сюда приходил.

– Хе-хе… Только об этом и думала? Больше ни о чем? А такого ничего не думала? А? Хе-хе…

Тормошит ее, хохочет. Осиповна улыбается.

– Как не думала? Думала.

Инвалид с жаром целует ее в губы, страстно шепчет:

– Когда получше познакомимся, на квартиру жить возьму! На жилой площади будешь жить!

– Это все мужчины так говорят. Чтобы девушка лучше старалась.

– Нет! Тогда увидишь! Я не люблю двуличничать! Лишь бы ты со мной не двуличничала!

Они пролезают в пролаз.

IX

Бритый-строгий, прежний, возвращается в руины, с реши тельным видом догоняет увиливающую от него Фроську:

– Фрося, стойте! Куда же вы от меня бежите? Все равно не уйдете!

Фроська, разгоряченная, красная, вызывающе останавли вается:

– Чего вы от меня хотите? Я вам должна?

– Да! Должны!

– Сколько я вам должна?

– Не сколько, а что! Вы должны сказать мне правду: вы больны или нет?

Фроська нагло хохочет:

– Ха-ха-ха!

К женщинам:

– Девочки, слыхали: я больная! Ха-ха-ха!

К бритому-строгому:

– Может, вы сами больные? Настя с своего места:

– А вот это скорей! Жаль, Владьки тут сейчас нет! А то бы он ему показал, какая она больная!

Антоновна подходит:

– Гражданин, об этом надо было раньше думать, если вы так боитесь. Которые так боятся, те сюда не ходют.

Бритый-строгий размахивает руками:

– Как это так, "раньше" думать! Раньше мне не надо было думать, потому что я доверился на ее честное слово! Пока мне другие про нее не сказали, я даже ничего не подозревал!

Фроська щурится, нацеливается в него щелочками глаз, вытягивает шею вперед:

– Кто, какая гнида вам на меня доказала?..

Бритый-строгий отводит рукой ее взгляд:

– Это не важно, кто. Важно, чтобы вы сами сознались мне во всем. Тогда, по крайней мере, я смогу сейчас же начать лечиться, если вы меня заразили.

– Ну и лечись!

– Прошу говорить со мной по-человечески.

– А я – по-собачьему?

Антоновна примирительно:

– Фрося…

Фроська дергается от нее:

– А ну его! Надоел! С самой Неглинной пристал ко мне: "больная" и "больная"!

Антоновна в сторону:

– Хотят и удовольствие получать, и быть здоровыми.

Фроська вертится на месте, злится:

– Помешался умом! Сознайся ему, что я больная, когда я даже ничего не замечаю за собой! Не шел бы тогда со мной, если я больная! Наверное, сам уже не раз болел, оттого и боится опять заразиться! Жаль, Владька мой сидит арестованный…

– Пожалуйста, без угроз!

– А кто вам грозит?

– В-вы! И если вы говорите, что вы здоровы, тогда отчего же вы боитесь пойти сейчас со мной к доктору на осмотр?

– К доктору? Срамить себя? Вот еще новости какие!

– Он только освидетельствует вас, а потом, когда будет делать анализ, вы можете даже уйти – значит, и всего-то вы потеряете каких-нибудь десять минут.