Путь человечества. Истоки богатства и неравенства - [16]

Крупные популяции не только способствовали техническому прогрессу, но и предотвращали технический упадок, с которым часто сталкивались небольшие общества, как это случилось с полярными инуитами на северо-западе Гренландии в 1820-х годах. Их поразила эпидемия, в которой главным образом умирали взрослые носители таких бесценных технологических знаний, как тонкости постройки каяков. По окончании эпидемии в группе начался сильнейший технический регресс, поскольку молодые выжившие не обладали необходимыми навыками и не могли восстановить знания умерших взрослых. В результате способность группы к охоте и рыбной ловле существенно снизилась, численность населения сократилась и точно продолжила бы убывать, если бы не произошла встреча с другой инуитской общиной, которая спустя несколько десятилетий передала первой группе утраченные ею знания и навыки[73]. Были и другие примеры резкого технического регресса в изолированных небольших обществах, например в племенах тасманских аборигенов после исчезновения сухопутного моста в Австралию. В крупных популяциях, которые поддерживают торговые связи с другими группами, распространяют знания в обществе и регулярно внедряют новые изобретения, технологический регресс, напротив, наблюдается гораздо реже.

Как станет очевидно, этот благотворный цикл работал на протяжении большей части человеческого существования: технологический прогресс поддерживал более крупные популяции, а крупные популяции стимулировали технологический прогресс. Когда взаимодействие численности населения и технологий на историческом пути человечества усилилось, темпы технологического прогресса преодолели критический порог, в результате чего произошел фазовый переход, позволивший человечеству выйти из эпохи стагнации[74].

Состав населения

В тандеме с численностью населения работало второе колесо перемен – его состав. Мальтузианское давление, которое выступало главным фактором при определении численности населения, также определяло состав общества[75]. Одним из первых ученых, осознавших это, был не кто иной, как Чарлз Дарвин, который рассказал об этом в автобиографии:

В октябре 1838 года, то есть спустя пятнадцать месяцев после того, как я приступил к своему систематическому исследованию, я случайно, ради развлечения прочитал книгу Мальтуса “О народонаселении” и так как благодаря продолжительным наблюдениям над образом жизни животных и растений я был хорошо подготовлен к тому, чтобы оценить [значение] повсеместно происходящей борьбы за существование, меня сразу поразила мысль, что при таких условиях благоприятные изменения должны иметь тенденцию сохраняться, а неблагоприятные – уничтожаться[76].

Что Дарвин имел в виду под “благоприятными изменениями”? И как их сохранение в мальтузианской среде влияет на состав населения?

Если описывать максимально просто, любая характеристика, передающаяся из поколения в поколение и делающая организм более приспособленным к окружающей среде за счет генерации для него больших ресурсов, а значит, обеспечения более обильного и качественного питания и защиты и в конечном счете увеличения числа его выживших потомков, может считаться “благоприятной”. В силу этого преимущества, обеспечивающего выживание, распространенность таких “благоприятных” характеристик в любой популяции со временем будет увеличиваться. В этом суть дарвиновского естественного отбора.

Можно решить, что, поскольку любое действительно важное и существенное эволюционное изменение занимает целые эпохи, эти процессы, какими бы интересными они ни были, не имеют отношения к пониманию пути человечества. Хотя живым существам понадобились миллионы лет, чтобы из раннего “протоглаза” у них развились полностью сформированные глаза, состав существующих характеристик в конкретной популяции может на самом деле меняться довольно быстро. Ярким примером быстрого эволюционного изменения служит изменение окраски обыкновенной моли со светлой на темную в Великобритании в XIX веке. Поскольку стволы деревьев и стены в промышленных районах страны покрывались копотью, немногочисленным более темным молям стало легче маскироваться от хищников, в результате чего они получили значительное преимущество в выживании по сравнению со своими более светлыми собратьями и вскоре стали доминировать в общей популяции молей[77].

Хотя люди размножаются не так быстро, как моли, мы также переживали быструю адаптацию к разнообразным условиям окружающей среды. Как отмечалось в предыдущей главе, именно так мы приобрели естественный иммунитет к местным болезням, повысив свою устойчивость к инфекциям после неолитической революции. Именно так мы развили способность усваивать в разных регионах различные питательные вещества, в частности приобрели устойчивость к лактозе там, где были одомашнены коровы, козы и овцы[78], и именно так мы акклиматизировались для жизни в высокогорных районах. В результате адаптации к условиям в жизни в разных регионах эволюционировала пигментация кожи. В регионах с более высоким уровнем ультрафиолетового излучения пигментация кожи стала защищать население от вредных солнечных лучей. И наоборот, в регионах, расположенных дальше от экватора и получающих меньше солнечного света, мутация, приводившая к более светлому оттенку кожи, помогала организму вырабатывать витамин