Пустота - [26]

Мои мысли текли зелёным болотом по белым просторам сознания, однако вдруг всё это, все эти мысли и фантазии, весь этот мир, разрушил один голос остановившегося у обочины таксиста:

— Эй! — воскликнул из парень чуть старше меня. — Тебя куда-нибудь подвезти?

— Нет, — буркнул я, — у меня нет денег.

— Да садись ты, задолбал, — сорвался он и посигналил мне, призывая меня потарапливаться.

— Что тебе от меня надо? — остановился я.

— Да сядь в машину, дебил.

— Сам ты дебил, — огрызнулся я.

— Сядь, кретин! — рявкнул он на меня, ударив рукой по рулю.

Он не был похож на маньяка. Просто худой, прыщавый парень лет двадцати пяти в мятой рубашке, чуть напуганный, с бледным лицом, заросшим щетиной. Под глазами — огромные синяки. Волосы свисают до самых плеч. «А что? — подумал я, — сяду к нему, узнаю, что надо этому педику. Может, он какой-нибудь маньяк. Возьмёт и грохнет меня. Тогда хоть весь этот бред прекратится».

Я остановился и сел в его чёрную «Волгу», на которой был написан номер такси. Несколько троек и девяток. Пахло сигаретами. И, пожалуй, рвотой. Видимо, кто-то недавно обрыгал всю его машину.

— Ну окей, — сказал я ему. — Что тебе нужно? Ты псих или кто?

— Замолчи… — вздохнул он. — Я… Куда ты идёшь? Почему не спишь ночью? У тебя бессонница?

Он дрожал. Его лихорадило. Возможно, этот чувак был каким-нибудь сумасшедшим убийцей. Только каким именно? Ведь разные виды бывают…

— У меня часто бывает бессонница, — ответил я ему. — Но не сейчас. Я просто возвращаюсь с концерта.

— Какого концерта?

— Какая тебе разница? — возмутился я. — Там… Выступал один поэт. Мы ходили смотреть на его концерт.

— Мы? Кто это — мы? Ты был с девушкой?

— Да.

— Как её зовут? — спросил он.

— Алиса.

— Она красивая?

— Красивая, но глупая, — зачем-то ответил я.

— Ты трахаешь её?

— Это допрос?! — крикнул я. — Какого хера я должен тебе отвечать?

— Так трахаешь или нет?

— Отвали, — буркнул я в ответ. — Не трахаю я её. Это просто подруга.

— Значит, её трахает кто-то другой, — заключил он.

— Да какая мне разница?! — воскликнул я. — Может, и трахает. Мне пофиг.

— Нет, точно кто-то её трахает, — по-дурацки улыбнувшись, сказал таксист. — Так со всеми женщинами. Точнее, со всеми девушками. Сначала они кажутся тебе существами чистой, ангельской природы, недоступной твоему пониманию, они видятся чем-то высшим, чем-то, что большим, чем философия и любая религия, а потом… А потом оказывается, что это просто ложь, и каждая из них — просто кусок мяса, который трахают за гаражами.

— Ты слишком категоричен, — сказал я. — Нельзя про всех так.

— А ты слишком тупой, — не церемонился он. — Посмотри на себя… Нахер ты разделся… Метель усиливается, сегодня ночью упадёт пара деревьев. В этом году уже было три или четыре таких ночи… Людей с ног сбивает. А такие, как ты, могут упасть где-нибудь по пути домой и не дожить до утра. Ты этого хочешь?

— Возможно, — ответил я. — Ещё не решил.

— Ну вот. Кончать с собой надо, когда точно решил.

— Разве можно точно решить? — спросил я.

— Вряд ли… — вздохнул таксист. — Я вот не могу… Уже купил себе пистолет, зарядил. А всё не могу. Что-то держит. Кстати, куда тебе?

— Панфиловцев, 28, — сказал я. — Но я уже сказал, что у меня нет денег.

Таксист завёл машину и поехал. Но молчать он не планировал.

— Ничего, я — это ходячий благотворительный фонд, — продолжил он. — Супергерой, если можно так выразиться. Только не я спасаю людей, а они меня.

— Это как?

— Я подыхаю от одиночества, чувак, — сказал таксист. — День не может дать компании, днём люди ненастоящие, но ночью… В них просыпается что-то живое, какая-то тайна. Они пьянеют и становятся чуть более сумасшедшими. Ночь… Это среда обитания порока. Именно в это время суток начинаются пьянки, люди танцуют, целуются… На улицу выползают всякие шлюхи, наркоманы, гопники, воры, люди, которые хотят свободы, и дети, сбежавшие от своих родителей. Мы, таксисты, смываем с улиц всю эту падаль, то есть развозим её по домам, подготавливаем приход чистого и опрятного утра. Я всегда поражаюсь… Ночью всё выглядит так блекло, словно всё умерло, но приходит утро, и всё снова будто бы хорошо. Как по волшебству. И главное, неизвестно, кто всё убирает… Может, фраза «время — лечит» как раз об этом?

— Возможно, — пожал я плечами. — Ты всегда работаешь по ночам?

— Конечно, — усмехнулся таксист. — Я устроился сюда, потому что страдаю бессонницей. Практически не могу спать. Долго мучился, а потом забил, устроился на работу. Сначала в ресторан, но это не по мне. Там много людей. А в такси, как правило, ты везёшь одного человека.

— Ты не любишь людей?

— Смотря каких, — сказал он. — Вообще, очень люблю. Но когда они на картинках или в книжках каких-нибудь. Реальные люди вторгаются в твой мир и переворачивают там что-то… Это как червь, пробравшийся внутрь организма и пожирающий твои органы. Это не очень приятно чувствовать. К тому же, многие из них — те ещё свиньи. Несколько раз в неделю мне приходится оттирать заднее сиденье от блевоты. Недавно сзади вообще трахались. Но мне заплатили слишком много, чтобы их высаживать. Да и тёлка показалась красивой. Было, на что посмотреть.