Чтобы выследить её, я по темноте отправился за границу поселений, забрел на территорию, где видели этих чудовищ, а дальше… Монстры и сами неплохо находили добычу. Скорпион выскочил из под земли. Они мастерски закапывались и часами сидели в засадах. Чудом он не успел перевернуть багги. Я выскочил из машины, прикрыл её щитом, чтобы кислотой не разъело и обстрелял монстра звездами.
***
— Глазам своим не верю, — крикнула со стены Заруба.
— Это правда наш знакомый Эрик, милый и вежливый мальчик? — вторила ей Леон.
— Не обращай на этих куриц внимания! — не стала молчать Кара.
Пока между девушками завязалась перепалка, я въехал во двор, таща на буксире тушу скорпиона. Привез его целиком. Не представлялось возможным без специальных инструментов разделать громадную тушу, при этом не испортить ценное. Кислота с монстра сохранялась долго, да и остальное… На них бы охотились чаще. Собственно, и охотятся. Но если отряд большой, то скорпионы не вылезают из под земли, не найдешь их. А если маленький, то попробуй ещё убить тварь. Против кислоты щит способен выставить сильный практик. А таких на всей заставе — где-то треть.
Как сдал добычу, отогнал багги в док, где рассказал заранее продуманную историю. Ехал, скорпион выскочил, машина перевернулась и помялась. Женщина, отвечающая за ремонт, обругала меня последними словами, но она видела тушу, поэтому ругала без огонька. Так, для профилактики.
Пока она осматривала багги, я отправился в душ. Очень уж хотелось смыть с себя многодневную грязь и пот. Когда вернулся, получил неутешительный вердикт. Два дня ремонта.
— Не знаю, что ты с ней делал парень, но если и дальше так продолжишь, то останешься без машины.
Всего лишь гонял в другой город и создавал нам всем проблемы.
Свой особый статус я оценил по достоинству, оставшись на заставе. Никто мне и слова не сказал. Приказ могла отдать разве что комендант. Я спокойно занимался практикой, сидя в тени, в то время, пока остальные несли службу. Может это и не очень выглядело, но у каждого из нас свои задачи. Так ведь?
***
— Останови машину, — сказала Хол.
— Зачем?
— Пора нам серьезно поговорить.
Послушно затормозив, я остановился посреди пустошей. Багги мне починили и я двинулся в путь. Сначала к себе на базу заехать хотел, а потом отправиться выполнять задание.
— Что ты хочешь обсудить?
— С чем сталкивается практик после того, как возвышается над примитивными эмоциями?
— Это все знают. Желания, гнев, гордыня.
— А ты ничего не замечаешь?
Не двигаться в пустошах, без ветра в лицо, значит вкусить все прелести нахождения под палящим солнцем. С каждой секундой становилось всё жарче и жарче. Не удивительно, что общие вопросы Хол вызвали раздражение.
— Как ловко ты свалил ответственность за своё раздражение на меня.
— Говори прямо, пожалуйся, — вздохнул я, чувствуя, как напряглась челюсть. — Про гордыню я уже понял. Ты это хочешь обсудить? Да, я затупил с Икаром. Что ещё здесь разбирать?
— Желания, Эрик. Расскажи мне, как они у тебя проявляются и как ты теряешь себя.
Этот вопрос поставил в ступор. Я другого ожидал. Что опять вылезла гордыня. Но желания?
В голове словно что-то щёлкнуло. Но не сразу. Сначала я ощутил ещё большее раздражение. Но умом понял, что раздражаться — не правильно. Если воспринимать Хол, как препятствие, то да, агрессия в её сторону закономерна. Но с каких пор Хол стала препятствием?
Эта мысль неприятно поразила. В том смысле, что я и правда воспринимал её, как проблему, досадную помеху, которая постоянно читает нравоучения.
Успехи настолько вскружили мне голову?
— Настолько и даже хуже. — заметила она.
Где-то здесь щелчок и произошёл. Если что-то отрицаешь и упорно не замечаешь, то тот вопрос, который задала субличность, это как уткнуться мордой в проблему. Если бы она спросила, есть ли у меня проблемы с желаниями — я уверенно сказал бы, что нет. Какие проблемы? Всё же хорошо. Уровень злобы стабильно низкий, я больше не делаю ничего плохо. Но от её формулировки мозг стал думать иначе.
— Хол, я правильно понимаю, что ты хочешь сказать: меня проблемы с желаниями?
— Ты и сам это понял. Но не смог уловить, в чем именно проблема.
— И в чем?
— Я не буду за тебя думать, иначе никакого эффекта от внутренней работы не будет.
— Дашь подсказку?
— Почему ты помог Икару?
— Потому что это правильно?
Хол ничего не сказала, а значит я ошибся с ответом.
— Ты как будто на школьном уроке у нелюбимого учителя. Не знаешь предмет и пытаешься угадать, вместо того, чтобы реально думать.
Справедливо. Хоть и неприятно.
Самое ужасное, что я знал правильный ответ, но не понимал его. Не чувствовал внутри.
Я помог Икару потому что так захотел.
— Проблема желаний не в том, что они есть. Желания — нормальная часть жизнь. Но желания, усиленные злобой… Усиленные незаметно… Более высокие уровни возвышения считаются в разы опаснее, не потому что последствия страшнее, если практик обратится. Они опаснее, потому что коварнее. Менее заметны. Злоба не поднимается в тебе, но подумай, куда заводят твои желания, приправленные гордыней и самоуверенностью.
— Куда? — откликнулся я эхом.
Но Хол промолчала. Невольно я задумался о собственных желаниях. Мне захотелось помочь и я помог. Хол здесь права на все сто процентов. В этом нет ничего такого. На первый взгляд… Но из-за побега Икара убили женщину, а девушек из борделя наказали.
