Пусть всегда светит солнце - [21]
Вернулся на стан, увидел вставший на техуход комбайн. Вместе со всеми около него возился и Василий.
«Ну что ж, — подумал я, — теперь его можно поставить на старое место».
Я подошел к комбайну. Увидев меня, Теплов отвернулся и пошел в сторону.
— Товарищ Теплов, — позвал я, стараясь говорить как можно официальное. — Возьмите завтра с утра дизель и поезжайте на центральную — получите там новый комбайн.
Теплов даже растерялся от неожиданности, недоверчиво посмотрел на меня, потом подбежал и взволнованно заговорил:
— А может быть, мы сейчас отправимся, зачем же ждать до утра — время дорого.
Прошло еще несколько дней, таких же напряженных, горячих. Как-то, едва отужинала дневная смена, на полевой стаи приехали директор с парторгом и с ними какой-то незнакомый товарищ.
— Проведем маленькое совещаньице, товарищи, — сказал Афанасий Гаврилович. — Уборку вы ведете неплохо, от других не отстаете… — Он помолчал, хитро оглядел всех, а потом вдруг улыбнулся: — Да чего там говорить! В общем, за последнюю пятидневку вы вышли по уборке на первое место в совхозе.
Что тут поднялось! Ребята и девчата окружили директора, сразу все заговорили, засмеялись. Наверное, будь он чуточку поменьше, обязательно качать бы стали за такую радостную весть. А Афанасий Гаврилович над всеми на целую голову возвышается и басит:
— Минуточку, товарищи, есть тут одна неувязочка, прошу тишины.
Кое-как угомонились. Директор и продолжает:
— Есть у меня к вам большие претензии — тут у вас уже семьи появились, а в загсе еще не расписались. Нехорошо, товарищи. Вот ты, Андрей, — это он к нашему учетчику обращается, — разве с Наташей расписаться не хочешь?
— Да я с полным удовольствием, — отвечает Андрей, — только все некогда. Вот уборку кончим, на центральную переберемся, тогда и в загс поедем. А то до сельсовета сто пятьдесят километров — это же целый день потеряешь.
— Добро, — говорит Афанасий Гаврилович, а я вижу, что у него глаза этак хитренько поблескивают. — И ты, Саша, такого же мнения?
— И я!
— И ты, Степан?
— Да чего там спрашивать, все такого мнения.
— Ну что ж, — продолжает директор, — мы тут с парторгом подумали и решили: действительно, вы правы. Далековато до сельсовета. Взяли махнули туда — и к вам председателя привезли. Так что желающих расписаться прошу вставать в очередь, — пошутил Афанасий Гаврилович.
— Эх, была не была, — подхватил шутку Андрей. — Прощай, молодость. Наташа, где ты? Тащи паспорта. Жаль только, шампанского нет, отметить нечем.
— Шампанское найдется, — опять говорит директор. — Виктор, тащи-ка быстренько из машины. А свадьбы уж после уборки сыграем. И скажу вам по секрету, всем семейным квартиры дадим.
Юлька около меня подпрыгивает, в ладоши хлопает:
— Ух ты, как хорошо получилось! Молодец, Афанасий Гаврилович, что придумал…
А Афанасий Гаврилович на нас с Юлькой взглянул и опять хитро так прищурился:
— Гляжу я, наш бригадир тоже не прочь свадьбу сыграть. Да и невесту вроде подобрал. А? Сергей?
Вспыхнула Юлька, за спину мою спряталась…
Вечером мы бродили по степи. Юлька говорила и говорила, не давая мне рта раскрыть.
— А когда ты полюбил меня? Я — когда ты в первый раз с директором приехал. А поняла это, помнишь, когда ты меня Илькой назвал. Ой, как я не хотела к тебе с деньгами от девчат идти… стыдно было. А как я перепугалась, когда подумала, что ты с мотоцикла упал!..
Над нами сияло усыпанное звездами небо. Тянул прохладный ветерок. Я распахнул бушлат и прикрыл полой Юлькины плечи. Она доверчиво прижалась ко мне.
— А с Василием как кокетничала, помнишь? — шутливо спросил я.
— Глупенький, — провела по моей щеке рукой Юлька, — так это ж я, чтобы девчата не говорили, что в бригадира влюбилась.
Мы остановились на небольшом холме. Далеко-далеко плыли в ночи цепочки огней: работали комбайны.
Я наклонился к девушке и тихо сказал:
— Илька, моя Илька!..
Здравствуй, друг!
На остановке Петр Карташев, недавно демобилизовавшийся с флота и получивший направление на работу в Баку, вышел в тамбур. Снег, липкий, мокрый, летел вдоль вагонов, почти не падая на землю. С платформы в вагой поднялся заснеженный сосед Петра по купе, Степан Ильич Сапфаров.
— Погодка, — сказал он, вытирая мокрое лицо платком и отряхиваясь, — прямо в снежную бабу превратился.
Посмеялись. Карташеву нравился этот веселый человек. В его громадности и силе, которая распирала литыми плечами кожаную на «молниях» куртку, чувствовалась деловитость, уверенность. Петру почему-то казалось, что он должен быть летчиком.
Прошли в вагон. В купе расположилась завтракать маленькая беспокойная и непоседливая старушка. Еще вчера она положила вещи себе под голову и, хотя они заняли почти половину полки и очень мешали ей, все же не поддалась на уговоры, так и спала, прикорнув на краешке.
— Вот это дело! — сказал Сапфаров. — Сейчас мы к Дарье Ивановне присоединимся, кипяточку раздобудем, чайку попьем. Верно, моряк? — весело подморгнул он Петру, открывая чемодан и доставая продукты. — Давай присаживайся.
