- Мне бы танк! Я бы их всех…
Иван Кузьмич, стоявший у края верстака, горько улыбнулся:
- Эх, Алёша, опять «я», опять! Другие молчат, а ты всё - «я бы»…
Алёша хотел было возразить, но тут смолчал, а Иван Кузьмич продолжил:
- Вот ведь рядом с тобой, в санатории, человек живёт. И подвиг совершил - а славы никакой. И не кричит: «Я, я!»
Алёша переглянулся с ребятами: кто такой?
- Видишь, и ты не знаешь! А он есть,-сказал Иван Кузьмич. - В краевой газете года два назад статью «Высота четверых» не читали?
- Что-то припоминаю…-сказал Иван Антоныч.
- Четверо - из наших краёв - на высоте были. Сами погибли, а пять фашистских танков и взвод пехоты уничтожили.
- Ну, а он что? - спросил Митя, положив рядом лимонку.
- То-то и дело, что он там тоже был. Да ранен был крепко. Память ему повредило. Но многое помнит. Помнит, как гранаты бросал, как танки горели! А увидел статью, заплакал и говорит: «Это же товарищи мои! Мы там вместе были!» И ранило его именно там. Висок задет, осколки в груди. Забыл многое.
- Так это Николай Акимыч, «Иванов, Бугров, Фёдоров»! - удивился Алёша.
- А! - кивнул Иван Антоныч. - Это истопник, у которого шрам по виску? Скромный мужик. И наград-то всего- одна медаль. За победу, да и ту носит наоборот. Человек он хороший. Плохой дерево для других не посадит. А этот целую рощу высадил. И топит, говорят, хорошо.
- Хорошо! - подтвердил Алёша.
- А с памятью это бывает. Женьшень бы ему попить, так всё бы и вспомнил. Вспомнил бы!-сказал Иван Антоныч.
Тут Зинка заёрзала, а Иван Антоныч пыхнул сигареткой и, вспоминая войну, сказал:
- У нас, броня крепка, такое было! Когда Одер форсировали под Кюстриным. Одного нашего лейтенанта так взрывом о броню шибануло - три дня ничего не помнил. А потом медики какой-то травки дали - сразу всех узнал.-И ещё раз, затянувшись горячим дымом, Иван Антоныч сказал: - Женьшеню бы найти. Всё бы припомнил…
Алёша встал, прошёлся и, волнуясь, спросил:
- А в газете знали, что Николай Акимыч там тоже был?
- Да нет, наверное, не знали…-как-то неуверенно сказал Иван Кузьмич.
- А сейчас знают?
- Не знаю… Человек-то он скромный. Вряд ли написал.
- А вы?
- Да что ж писать. Так уж привыкли… А тут справки наводить, проверять,-с сомнением сказал Иван Кузьмич.
- Это верно, дел, конечно, хватит. А надо бы… Надо бы! Знаешь, сколько ещё нашего брата поднять надо? - сказал Иван Антоныч.
- И вы не написали? - тихо, но твёрдо спросил Алёша.
И Иван Кузьмич снова почувствовал, что за прошлые
упущения платить не просто.
- Так ведь он многого не помнит…-сказал он тихо.
Алёша, вспомнив вдруг тетрадку, в которой все страницы
начинались с Иванова, Бугрова, Фёдорова, отложил пилу, отряхнулся и сказал:
- Можно, я пойду?..
Он оглянулся: не захочет ли с ним кто ещё. Но Мите надо было уже к маме. У Поросюши нашлось какое-то своё серьёзное дело. Младшим подавно пора по домам.
Зато Мышойкин-младший, что-то быстра прикинув, спросил:
- Можно, и я с тобой?
Иван Кузьмич, нахмурясь, вздохнул, а Иван Антоныч одобрительно поддержал:
- А ну давайте!
И Алёша с Мышойкиным скрылись в камышах.
Дорогу они одолели как-то сразу, не заметив ни медового тихого тепла, ни подсыхающих на бугре ягод, и неожиданно вынырнули у санатория.
Алёша первым прошёл по коридору в библиотеку, позвал Витю: «Открыто!» - и, поздоровавшись, спросил у библиотекарши, худощавой быстрой старушки, газеты за позапрошлый год.
- Это что ж тебя заинтересовало? - удивлённо повернула она голову.
- Бой на высоте! - сказал Алёша.
- А! - как-то удовлетворённо сказала старушка и, выложив на стол подшивку газет, открыла на нужной им странице: - Эта?
- «Высота четверых»,-прочитал вслух Мышойкин и посмотрел на товарища.
А Алёша стал быстро читать рассказ про то, как, подбирая в архиве донесения военных времён, корреспондент обнаружил в одном из них сообщение о том, что зимой 1944 года группа наших бойцов ворвалась на высотку у села Ново-Петровка и несколько часов вела бой с целым взводом противника. Высота та стояла на пути контрнаступления фашистов. Пять танков один за другим неслись на горстку смельчаков и один за другим загорались от их гранат и огня единственного противотанкового ружья.
Когда наша часть, отбив контратаки врага, поднялась на высоту, бойцы увидели дымящиеся танки, размётанные вокруг тела фашистов… И уже присыпанных морозным снегом наших героев. Их было четверо - Иванов, Бугров, Фёдоров, Базыкович. Они погибли, но эта высота четверых тоже стала страницей великой борьбы за победу. Никогда не будут забыты их имена. Никто не забыт, ничто не забыто!
- Но их-то было восемь! - сказал запальчиво Алёша.- Восемь!
- Так тут четыре! - показал Витя.
- Восемь! - горячо повторил Алёша, и старушка с интересом прислушалась.
- Восемь! Иванов, Бугров, Фёдоров, Базыкович, Виноградов, Плоткин, Крысин.-Алёша их помнил наизусть.
- Семь! - сказал Витя, зажимавший пальцы.
- Себя-то он ведь не считал! - объяснил Алёша.-Себя в тетрадку не записывал.-И Ломоносов, словно у него где-то были свои доказательства, решительно сказал:-Пойдём!
Старушка поинтересовалась:
- Вы к Николаю Акимовичу?
Алёша хотел было сказать «к Иванову, Бугрову, Фёдорову», но теперь почему-то замялся.
