Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья - [56]

Воровство продуктов

О чем могли спрашивать репортеры газеты «Советская торговля» спортсменов? Только о том, конечно, что они ели, что покупали и много ли магазинов в тех странах, в которых они побывали.

Один дотошный «совторговец» пристал после зимней Олимпиады-64, проходившей в австрийском Инсбруке, к вратарю хоккейной сборной СССР Виктору Коноваленко. Голкипера этого он, разумеется, не знал, потому что если бы знал, то никогда не стал бы задавать ему вопросы, не имеющие никакого отношения к хоккею. Коноваленко-то и от бесед на хоккейные темы старался ускользнуть, чаще всего отвечая на все попытки вытянуть из него какую-либо информацию одним словом – «нормально». Иногда, правда, он начинал было отвечать на поставленный вопрос вроде бы издалека: «Что характерно…», но потом снова переходил на «нормально».

Так было и на этот раз.

– Как вы питались на Олимпиаде?

– Нормально (еще бы: шведские столы в ресторанах и кафе олимпийской деревни ломились от самой разнообразной еды, подходившей под любой вкус).

– А какие были продукты?

– Нормальные.

– Неужели не было никаких сложностей с питанием в капиталистической Австрии?

– Нет, все было нормально.

– И не было никаких недостатков?

На этом вопросе Коноваленко решил интервью прекратить и выдал такой ответ:

– Были.

– Какие?

– Мне показалось, что работники кухни продукты воровали.

«Спасибо! Все свободны!»

Как-то раз Николай Семенович Эпштейн со знакомым журналистом возвращался из Воскресенска в Москву после очередного матча «Химика». Возвращался электричкой – Семеныч спокойно относился к этому виду транспорта и любил электрички за то, что они располагали к беседам, спокойным и неторопливым. И Эпштейн признался репортеру, которого уважал и с которым всегда был откровенным, в следующем: «Представляешь, захожу сегодня в перерыве в раздевалку и говорю ребятам: „Спасибо! Все свободны! Тренировка завтра в одиннадцать“. И собрался уходить, тебя хотел найти, чтобы вместе ехать. А ребята таращатся на меня и, вижу, ничего не понимают. Наконец, один из хоккеистов отважился: „Николай Семенович, нам же еще целый период играть“.»

Тогда в чемпионате проводились спаренные матчи два дня подряд. «Химику» выпало играть в субботу вечером и в воскресенье днем. Вот Николай Семенович и потерял счет периодам, запутался, как он сам сказал, «в шести соснах».

«А, вот ты где!..»

Валентин Валентинов, знаменитый диктор, голос которого знаком всем футбольным и хоккейным болельщикам, рассказывал:

– На игру в лужниковский Дворец я приехал, как обычно, за час до начала. ЦСКА играл, кажется, с «Химиком». Иду по коридору мимо армейской раздевалки. Вдруг, чуть не сбив меня с ног, из нее выскакивает Харламов. В армейском свитере, в форменных трусах и в одном ботинке с коньком, надетом явно впопыхах, на пол соплями свисали незатянутые шнурки. Другой конек, поблескивавший лезвием, он сжимал в руке. И яростно озирался кругом, кого-то высматривал. «А, вот ты где!» – переваливаясь необутой ногой, он подошел к двум мирно беседовавшим поблизости мужчинам. Взял за плечо того, который помоложе, рывком развернул его на себя и ненавидяще, припечатывая каждое слово, произнес: «Убью тебя, сука!»

Я привык, что в игре хоккеисты раскаляются порою, как мартеновская печь. Место диктора находится как раз по соседству со скамеечками штрафников. Бывает, такую «симфонию» оттуда услышишь. Бушевал, случалось, и Валера. Но это в игре. На «гражданке» такого Харламова я видел впервые, хоть и знал его довольно близко. Случилось что? В принципе, ничего особенного: просто Валера таким вот образом вступился за друга своего – за Сашу Мальцева, на которого попытались вылить тогда изрядную порцию гадостей, совершенно им не заслуженных. А история такая. Сборная улетала за границу, кажется, на какой-то турнир. Мальцев это дело банально проспал, опоздал на самолет, и команда улетела без него. Да, Мальцев был не прав. Ну, отругайте его, выговор объявите. Оштрафуйте, наконец. Но кому-то показалось этого мало. Скандал решили раздуть. Неделю спустя в «Комсомольской правде» появляется огромная, на полосу почти, статья, где Мальцева, что называется, пропесочили по первое число. Очень зло. И очень, кстати, несправедливо. Журналист, писавший материал, видимо, выполнил чей-то заказ сверху. Наводить чернильную тень на доброе имя заслуженного человека, мешая его с чем ни попадя, – умельцев таких у нас всегда хватало. И Валера попросил, чтобы ему обязательно сказали, когда журналист, автор статьи, появится на стадионе. Хорошо еще, что в эту минуту рядом с ним оказались два каких-то полковника. Они кинулись к Харламову, повисли на нем и увели от мальцевского обидчика.

Бабочка на льду

Владислав Третьяк первым из вратарей мирового хоккея освоил стиль, названный «баттерфляй». Почему именно так? Вратарь становился похожим на бабочку: щитки он выкладывал на лед так, что они перекрывали почти весь низ ворот, а по бокам выставлял руки в перчатках. Стиль этот требовал невероятной гибкости и координации. Относительно этих качеств Третьяка ходило много кривотолков.

Однажды выдающийся вратарь летел в Канаде, Третьяка боготворившей и продолжающей боготворить, внутренним рейсом. Подошла стюардесса за автографом – привычное дело. Но она вдруг, получив подпись Мастера, говорит: «Извините, а можно нескромный вопрос?» – «Пожалуйста», – разрешил Третьяк. «Правда ли, – спрашивает стюардесса, – что в свое время советское руководство решило вылепить супервратаря и выбор пал на вашу семью? И вам, совсем маленькому, специально ноги сломали и на обоих коленях сделали операцию, которая позволяет садиться так, чтобы шайба низом не проходила?»