Пурпурные крылья - [99]

Америка, 1788 год

Все ниже и ниже, через шквал пуль, мы погружались в воду. Там нас пулям не достать. Я выжидал, не решаясь отнять своих губ от Энн. Почувствовав, что преследователи ушли, я схватил ее и поплыл все выше и выше, пока мы не вынырнули на поверхности пруда.

Было холодно. Я чувствовал холод, но он не ослаблял меня. Зато вот она могла схлопотать воспаление легких.

Мы достигли первого безопасного места. Преподобный Карлайл, заядлый сторонник ликвидации рабства, спрятал нас в аттике [88]. Он снабдил нас чистой одеждой и похлебкой, чтобы избавить Энн от озноба. Я энергично растирал ее ступни, пока в них не появилось ощущение тепла, а затем укутал их. Она по-прежнему хранила молчание. Но увидев мои руки, девушка издала пронзительный вопль. Я посмотрел на руки — на них засохла кровь, однако сами раны уже затянулись.

— Энн, я гораздо крепче, чем выгляжу.

Она схватила мою руку, озадаченная тем, то увидела.

— Энн, то были поверхностные ранения, не более того.

Мы с Энн провели ночь в мансарде с окном, из которого открывался невероятный вид на небо. Мы оставались там до следующей ночи, а затем продолжили свой путь.

Спустя две ночи, я устроил ее в коробке, усеянной маленькими отверстиями по бокам и на крышке, и направился к берегам Новой Шотландии, в провинцию Канады [89].

Глава 18

Где-то в Румынии

— Господи, где это я?

Таня открыла глаза и увидела лишь тьму. Где она? В раю или аду? Неужели он ослепил ее? Она вскинула руку и ощутила над собой твердую поверхность. Безграничная твердость с шероховатой поверхностью и углублениями. Что бы это ни было, оно было сделано из дерева.

— Ой! — вздрогнула она, занозив руку.

Подняв руку над головой, она почувствовала ту же структуру. Она была в ящике. Под собой Таня чувствовала что-то мягкое, похожее на гравий, и пахнущее землей. Это и была сырая земля. Она ощупывала все вокруг себя, пытаясь открыть ящик. Началась паника.

Девушка лихорадочно искала повсюду защелку или замок. Ничего! Здесь ничего не было. Она услышала удары и поняла, что это стучит ее сердце. Оно грохотало в ушах. Таня испугалась.

Она не мертва. Она жива, но находится в ящике, который может означать только одно. Как он посмел это сделать без ее позволения? Алек был единственным человеком, — или вампиром, — у которого было на то право. Таня оставила свои тщетные попытки найти выход, вместо этого она занялась поиском следов укусов. Девушка испытала огромное облегчение, нащупав лишь следы от укусов Алека.

* * *

Алек судорожно вздохнул, ловя ртом воздух. Лихорадочно огляделся вокруг себя, перевел взгляд на диван, затем на кухню и на две фигуры, стоящие у подножия лестницы. Обе фигуры обернулись, и одна из них бросилась к нему.

— Алек?

Он посмотрел на Мэтта, внимательно осматривая его лицо, глаза и руки. Увидев его, он тут же испытал облегчение.

— Как ты?

— Уже лучше.

— Можешь сидеть?

С большим трудом Алек сел без помощи Мэтта. Мэтт достаточно хорошо знал Алека, чтобы понять, что он не захочет, чтобы ему помогали.

— Алек?

Синклер посмотрел в лицо Ионы. За какую-то долю секунды он сорвался с кушетки и в его руках из воздуха материализовался меч, чей кончик уперся в горло под подбородком Ионы.

— Почему ты помогла ему?

— Это моя реплика, — произнес Мэтт исчезая.

Иона оказалась один на один с той неразберихой, которую сама же и устроила.

— Я хотела вернуть тебя, — проговорила она дрожащим голосом.

— Ты не в состояние вернуть меня. Ты это знала уже после смерти Констанс.

— Я не могла здраво мыслить, Алек. Я была такой… такой…

— Ревнивой? — шикнул на нее Алек.

— Да. Я все еще люблю тебя.

— В чем твоя любовь? Попытка манипулировать мной — это не любовь. Это пародия на чувства.

— Это все, что я когда-либо знала.

— И какова награда? — Его лицо было маской, высеченной из темного камня.

Иона рухнула на кушетку, покрытую бурыми пятнами его засохшей крови, и обхватила голову руками.

— Иона, я люблю Таню, Констанс и все ее остальные возрожденные сущности.

— Она возможно уже мертва или того еще хуже. Ты хочешь переживать это снова и снова?

— Она не мертва. Я бы почувствовал это. Она полна жизни, так что тебе и моему дяде не победить.

— После этого, ты больше не будешь ей нужен.

— Поживем — увидим.

Иона озвучила мысль, которая не давала ему покоя с того самого дня, когда вся ситуация вышла из-под контроля и пошла под укос. Но он надеялся, что этот раз данное обстоятельство сыграет в его пользу… для разнообразия.

— Скажи-ка, сколь долго он уже в живых?

— С ноября.

— Мой дядя никогда не одевался хорошо. Кто ему помог?

— Я.

— Ты? — Он рассмеялся. — Ты за всю свою жизнь не помогла ни единому человеку.

Она о чем-то умалчивала, но это было в ее стиле.

— Теперь, я помогаю тебе. Спроси Ану, он скажет тебе под принуждением.

— Если когда и была причина объявить указ о смертной казни, то теперь самое время. — Он испытывал соблазн это сделать. Она нарушила множество законов и, согласно уставу, ее надлежит покарать. Указ о смертной казни послужит началом ее конца. Как только он будет объявлен, на нее станут охотиться и, в конечном счете, растерзают.

— Я знаю, куда он мог забрать ее.

— Верный путь начинается с первого верного шага. — Он убрал меч из-под ее подбородка и тот исчез.